гастроли балет
В Мариинском театре прошли гастроли балета Большого театра. Они ознаменовали начало фестиваля "Золотая маска" — Большой представлял номинантов на премию: спектакли хореографа Ролана Пети "Пассакалья" и "Пиковая дама". Их шансы на победу оценивала ЮЛИЯ Ъ-ЯКОВЛЕВА.
Ролан Пети дважды номинант, потому что параллельно рассматривается вопрос еще и о Госпремии. Этому обстоятельству изумляешься — настолько очевидно, что качество спектаклей тут совершенно ни при чем. Скука стояла страшная, до ломоты в висках и мушек перед глазами. Было ясно, что "хороший хореограф" ("хороший спектакль") — это совсем не то, что "хореограф-лауреат". И успешным лауреатом, как и талантливым хореографом, надо родиться, это, безусловно, дар небес.
Вначале я принялась думать, что все дело в контексте. Вот когда в Мариинке идет сначала Баланчин, потом Ноймайер, потом Ратманский, а потом "Принцесса Пирлипат" Шемякина, в спину которой дышат "Весна священная" Нижинского, "Этюды" Ландера и программа Форсайта, то сразу ясно, что "Принцесса Пирлипат" — плохой спектакль и ничто его не спасет. Но ведь и в Большом были Баланчин, Аштон, был и теперь опять на подходе Ратманский! Были, правда, и отечественные балеты типа "Балды" и "Русского Гамлета" — то уже теплее, ближе к "Пиковой даме". Еще теплее — Пьер Лакотт. Его "Дочь фараона" вкупе с нынешними балетами Пети и его недавним "Собором Парижской Богоматери" твердо указывает на устойчивую группу: группу пожилых хореографов, которые едут в Россию, так же как пожилые рок-звезды и оперные дивы в отставке. Так что первое условие — возраст. Потому что у нас с советских времен отказываются верить, что в искусстве, как в спорте, результат надо доказывать. И для нас Ролан Пети до сих пор легендарный и мятежный персонаж буйных парижских 1950-х.
Он и ставит так, будто 50 лет назад. Кавалеры, лунатически вальсирующие со стульями, выходят в "Пиковую даму" прямиком из полувековой давности "Кармен". А старуха графиня терзает бедного Германна чисто молодая стерва поэта-любовника в "Юноше и смерти". Да и от всей этой русской истории со старухой, картами, приживалками, бедной воспитанницей и честолюбивым немцем, которого попутал бес, Пети оставил только излюбленный им дуэт патологичной красотки (седой парик лишь подчеркивает худощавую породистость лица балерины Илзе Лиепы), которой не пойми чего надо, и нервического юноши. Прочие персонажи — игроки, петербургские аристократы, гусары — маячат и скользят сквозь действие невнятными тенями.
Ну это, значит, и хорошо, значит, солидный основательный человек, не вертопрах какой-нибудь, у которого сегодня так, а завтра сяк. Так что второе условие для потенциального лауреата — предсказуемость. Потом я стала думать, что дело в артистах. Москвичи вообще славятся тем, что любую ерунду танцуют с темным пламенем в глазах, последним напряжением мышц и сектантской верой в высшую артистическую миссию. Николай Цискаридзе и Илзе Лиепа, номинированные на "Маску" как лучшие танцовщики,— стопроцентное попадание. Ужасно люди себя тратят, выкладываются. Каждый жест и вздох отточен в репзале. Свои роли они прочерчивают так, будто сами и сочинили. Ясно, что без них проект сдулся бы.
И последнее условие, конечно, пакет необходимых жанровых черт. Условных раздражителей, по которым публика понимает, что перед ней — серьезное высказывание художника о судьбах и прочем. Когда драматическое настроение — надо, чтобы танцовщики прыгали повыше, раздирая ноги в соответствии с аккордами оркестра. Когда лирическое — медленно разгуливали по сцене, потягиваясь в разных позах. Когда просто танцы (бал там или другой какой праздник), то тогда и просто арабески в разных ракурсах и поддержках. И в этом плане "Пиковая дама", как любят писать в отзывах на соискание научных степеней, не свободна от недостатков. Их два. Во-первых, когда бедная воспитанница высоко поднимает в руке ключ от дома, чтобы отдать Германну, надо, чтобы ключ был побольше, а то не всем хорошо видно. Карты ведь в спектакле сделаны большие! Во-вторых, нехорошо, когда в сцене финальной карточной игры на задник выползает большой пиковый туз, при виде которого Германн валится на пол. Публика в этот момент начинает алкать истины, вдаваться в воспоминания и громким шепотом выяснять, что туз вроде как, наоборот, в кассу был, а герой вроде как погорел на даме. Но тут пускают Илзе Лиепу в капюшоне, и финальная сцена без особых пластических затруднений перетекает в финальные поклоны. Так что последнее важное условие Роланом Пети тоже соблюдено: публика жутко любит понимать, когда ей надо зааплодировать.