Когда в далеком уже 1992 году 20-летняя Ольга Корнеева (теперь по мужу Завьялова) пробилась в главную лыжную команду страны, тогдашний ее старший тренер Александр Грушин говорил госпожам Вяльбе, Лазутиной, Егоровой и другим, мол, погодите, догонит вас эта девочка и перегонит. С ОЛЬГОЙ ЗАВЬЯЛОВОЙ из подмосковного Красногорска, завоевавшей наконец впервые в своей карьере "золото" чемпионата мира в гонке на 30 км коньковым ходом, побеседовала корреспондент Ъ ВАЛЕРИЯ Ъ-МИРОНОВА.
— Про вас ваши старшие и уже бывшие подруги по сборной отзываются как об очень талантливой лыжнице. Что же вам все-таки мешало проявиться раньше?
— Думаю, как раз они сами. Слишком трудно мне было пробиться, сквозь, как говорится, их плотные ряды. Скрывать не стану, поддавливали наши звезды меня своим авторитетом. Плюс, конечно, сыграли свою роль стечения обстоятельств и мой бесконфликтный, покладистый характер. Когда я и моя ровесница Татьяна Подмазо по результатам отборочного чемпионата страны, выиграв по одной гонке, отобрались в 1992 году в состав главной российской сборной, то сразу же поехали на Олимпийские игры в Альбервиль. Однако там так ни разу и не выступили, поскольку все места в гонках были расписаны и пробежать в них нам позволила бы разве случайность.
— Зато спустя 11 лет вам судьба приготовила, хотя и с некоторым опозданием, роль, простите за высокопарность, спасительницы отечества...
— Нескромно, конечно, самой об этом говорить, но и у меня самой после того, как я финишировала на тридцатке первой, промелькнула в голове подобная мысль. Все-таки не такие уж мы, российские лыжники, и пропащие.
— А накануне последнего старта, уже имея в кармане две завоеванные здесь "бронзы", вы мечтали о "золоте"?
— Скажем так, я была практически уверена в том, что сумею получить еще одну медаль. Отсутствие же в числе моих соперниц Бенте Скари, которая здесь вела себя как-то странно: то заболела, то зачем-то на денек слетала домой в Норвегию, то снова вернулась и носилась на лыжах по окрестным лесам, увеличивало мои шансы на успех многократно.
— А эстонка Кристина Шмигун, второй номер мирового рейтинга, вероятно, тоже была настроена на победу?
— Скорее всего, да. Однако я видела, как тяжело ей даются в гонке подъемы, и поняла, что она находится не в самом лучшем состоянии. А когда в конце второго круга Кристина сама предложила мне бежать вместе и тем самым помочь друг другу, я, признаться, подумала, что в душе она вынашивает некий коварный замысел. Но поскольку бежать в тандеме было выгодно и мне самой, то я, хотя я и опасалась побега Шмигун на финише, согласилась. Однако на рывок сил Кристине в итоге не хватило. Но совместная работа принесла свои плоды: она помогла мне получить "золото", а ей — "бронзу".
— Но в гонке существовала для вас и другая опасность — в лице резво идущей по дистанции Елены Бурухиной?
— Нашу с ней позиционную борьбу, которая завязалась с самых первых метров гонки, я сама для себя назвала самой что ни на есть классической игрой в кошки-мышки. И мне, и Лене, завоевавшей в итоге "серебро", тренеры сообщали по всей длине дистанции, что мы попеременно лидируем: то одна пробежит какой-то отрезок быстрее, то другая.
— Наверное, все же ваш общий тренер Андрей Бояринов немножко больше переживал за свою жену?
— Чего не знаю, того не знаю. Для меня куда важнее было выполнить наказ собственной дочери. Ведь моя Анюта, ей сейчас четыре года, перед моим отъездом на чемпионат попросила привезти ей из Италии именно золотую медаль. Так что я теперь, можно сказать, счастлива вдвойне: во-первых, исполнилась наконец моя собственная заветная мечта, а во-вторых, я сумела выполнить пожелание своего ребенка.
— Елена Вяльбе сказала здесь, что отныне за вас спокойна, поскольку, ощутив долгожданный вкус победы, вы отныне будете стремиться выигрывать вновь и вновь...
— Действительно, у меня словно второе дыхание здесь открылось. Не стану загадывать, сколько лет еще буду бегать, однако до Олимпиады 2006 года в Турине — точно.
— А потом, после спорта? Станете, как записано у вас в дипломе, овощеводом?
— Вряд ли, конечно. Но в случае чего, моя вторая профессия мне не даст пропасть. Сейчас смешно, конечно, но когда я, выросшая в маленьком поселке в Ленинградской области, как лыжница доросла уже до районного уровня, то переехала в поселок побольше и там тренировалась в школе у Николая Бондарева и училась на овощевода в местном профессиональном училище. Кстати, Бондарев до сих пор является моим личным тренером, и более того, все три свои награды здесь я завоевала, можно сказать, на его глазах. Он работает вместе с Бояриновым и привез в Италию еще свою ученицу — Евгению Медведеву-Арбузову.
— У вас осталась еще какая-нибудь мечта?
— Кроме золотой олимпийской медали мечтаю, пожалуй, только о просторной квартире. Не знаю, получится ли у Лены Вяльбе, как у работника администрации губернатора Московской области Бориса Громова, за меня, как говорится, похлопотать, но, во всяком случае, она обещала.
— А как вы думаете, президент лыжной федерации России из нее получится хороший?
— Я по своему характеру человек нейтральный, бесконфликтный и абсолютно аполитичный. Что касается намерений Лены бороться, что ж, пусть борется. Каждому, как говорится, свое. Если она своего добьется, по-моему, президент из нее получится очень даже нормальный.