20 июня министр иностранных дел России Сергей Лавров встречался с генсеком Совета Европы Турбьорном Ягландом. Несмотря на то что повод для встречи был радостный — 20 лет с момента ратификации Европейской конвенции по правам человека, отношения между Советом Европы и Россией далеки от идеальных. На этой встрече глава МИД РФ сделал несколько важных заявлений, которые заслуживают отдельного обсуждения.
Фото: из личного архива Константина Дегтярева
Из выступлений Сергея Лаврова и других высокопоставленных российских чиновников очевидно, что российские власти волнует, что избрание судей Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) проходит в Парламентской ассамблее Совета Европы (ПАСЕ) без участия российских депутатов. Легитимность такого суда, по их мнению, находится под вопросом, а это может значить, что исполнять решения такого суда и не совсем обязательно. Этот аргумент, однако, не имеет ни фактических, ни правовых оснований.
Судьи ЕСПЧ избираются ПАСЕ один раз в девять лет из списка, который предоставлен одним из государств—членов Совета Европы. В ПАСЕ 318 депутатов от всех стран—участниц организации. От одной страны не может быть более 18 представителей. Поэтому говорить о том, что российские депутаты могли бы существенным образом повлиять на состав суда, по меньшей мере наивно. Например, в 2015 году избирали судью из списка, предоставленного Арменией. За победившего господина Харутюняна проголосовали 119 депутатов, а за «пришедшую» второй госпожу Хакобян — только 23.
Нужно также вспомнить хронологию так называемого исключения России из ПАСЕ. За аннексию Крыма российская делегация была лишена права голоса, но могла участвовать в работе ПАСЕ. В ответ Россия просто перестала посылать своих депутатов. На самом деле Россию никто не исключал, и поэтому пригласить обратно ее невозможно. В связи с этим обвинять Совет Европы в том, что многие судьи выбраны без участия России, как минимум не справедливо. Российские власти должны сами решить, стоит ли возобновить участие в ПАСЕ, чтобы снова принимать участие в избрании новых судей.
Но даже если представить, что влияние российских депутатов на избрание судей ЕСПЧ было бы более значительным, то это мало что изменило бы. ЕСПЧ выносит свои решения на основании Европейской конвенции по правам человека. Россия согласилась стать частью этой конвенции 20 лет назад, она сделала это добровольно и пообещала исполнять обязательства, которые перечислены в конвенции. Одно из таких обязательств — исполнение решений ЕСПЧ. Конвенция лишь оговаривает, что судьи должны быть избраны ПАСЕ, но ничего не говорит о ее составе. Более того, избрание «новых» судей проходило в строгом соответствии с правилами ПАСЕ: с кандидатами проводили собеседования, специальный комитет по выборам судей давал свое заключение. Поэтому аргумент о нелегитимности решений, которые приняты «новыми» судьями,— попытка выдать желаемое за действительное.
Если бы аргумент российских властей был верен, то любое государство, которое хотело бы саботировать работу ЕСПЧ, могло бы покинуть ПАСЕ и объявить все решения суда не подлежащими исполнению.
Здесь уместно также процитировать другое заявление господина Лаврова на встрече с генсеком Совета Европы — о том, что Россия работает для укрепления этой организации. Так ли это на самом деле? В последнее время отношения России и Совета Европы находятся в глубоком кризисе. Российские власти очень неохотно исполняют решения ЕСПЧ. Государственная дума разрешила Конституционному суду декларировать решения ЕСПЧ неисполнимыми, хотя Дума сама не обладает такими полномочиями. Легальность передачи полномочий, которыми сам не обладаешь, очень сомнительна. Российские власти перестали платить взносы в бюджет Совета Европы, что делает невозможным полноценную работу организации.
Международная организация может действовать эффективно только тогда, когда ее члены объединены желанием сотрудничать. Механизмов принуждения у Совета Европы почти нет. Из санкций фактически остались только приостановление членства и последующее исключение, которое будет означать, что против России нельзя принести жалобу в ЕСПЧ. Многие жители России останутся без последней надежды на справедливость. Готовы ли Совет Европы и российские власти пойти по этому пути? Над этим вопросом все заинтересованные стороны должны очень серьезно задуматься.