Александр Головцов, глава управления аналитических исследований УК "Уралсиб"
Фото: Предоставлено УК «Уралсиб»
Бензин в последнее время стал топливом не только для машин, но и для дискуссий. Хотя доля его в официальной потребительской корзине россиян довольно скромна — всего 4%, изменения цен на бензин многие из нас напрямую ощущают практически ежедневно. Поэтому любые их значимые колебания (а они гораздо чаще случаются в сторону роста, нежели снижения) вызывают серьезный публичный резонанс.
Между тем официальные данные Росстата утверждают, что в конце мая автомобильный бензин в России стоил всего на 11,3% дороже, чем год назад. Это очень скромно по сравнению с рублевой стоимостью барреля нефти Urals, которая за тот же период взлетела почти на 70%. Между прочим в США за последний год галлон бензина подорожал примерно на 25% — можно сказать, что мы еще легко отделались. Кстати, доля бензина в потребительской корзине среднего американца оценивается примерно так же, как и у нас — около 4%. То есть с учетом 25-процентного удорожания галлона социальные последствия за океаном могут быть гораздо больше, отсюда, вероятно, и давление администрации США на ОПЕК с целью увеличения поставок нефти.
К общей потребительской инфляции в РФ за последние 12 месяцев бензин мог добавить 0,5 процентного пункта напрямую и 0,7 процентного пункта — с учетом косвенного влияния на цены других товаров и услуг (которое может еще слегка увеличиться в следующие несколько месяцев). Это тоже не так много по сравнению, например, с предлагаемым повышением НДС: оно, по нашим оценкам, может увеличить инфляцию на 1,5 процентного пункта. Аномалией можно назвать скорость удорожания топлива в последние два с половиной месяца: с апреля до середины июня она, даже по официальным данным, достигла почти 10%. Это имеет сильный психологический эффект: подобный рост за сравнительно короткое время для большинства из нас непривычен. На нашей памяти такое последний раз случалось в 2008 и 2009 годах. Первый раз из-за девальвации, второй — под напором взлета мировых цен на нефть. В текущем году сложилось редкое сочетание обоих факторов, хотя слабость рубля пока была сравнительно умеренной. Как бы мы ни храбрились, влияние санкций все же проявляется, в том числе и таким образом. Без внешнеполитических рисков рубль с начала года мог бы укрепиться на 5-10% вместо произошедшего ослабления на 8%. Тогда прирост розничных цен на топливо с апреля, вероятно, остался бы в пределах 6-7%. При среднемесячном потреблении порядка 3,5 млрд л получается, что только на бензин мы сейчас тратим почти на 15 млрд руб. в месяц больше, чем в начале года. А если добавить остальные виды топлива, эффект может удвоиться. Однако по отношению и к ВВП, и к совокупному объему потребительских расходов это все же не так много: менее 0,5%. Поэтому влияние бензинового скачка на экономику в целом останется умеренным — в худшем случае реальный рост ВВП притормозит на 0,1%.
Пока бензиновая инфляция не привела даже к замедлению роста продаж автомобилей, темпы которого держатся выше 15% годовых. Серьезно страдают, очевидно, лишь автомобильные перевозчики, у которых топливо, судя по отзывам, составляет более 30% совокупных расходов. Впрочем, в результате принятых фискальных и политических мер дальнейший рост цен на бензин и дизельное топливо вряд ли выйдет за пределы 3% к концу года. Что поможет удержать официальную потребительскую инфляцию ниже 4% годовых и окажет небольшую поддержку спросу на другие товары и услуги.