В рамках цикла "Камерные вечера в Бетховенском зале" Большой театр принял у себя британский хор The Tallis Scholars. "Школяров" выслушала ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ.
Хору The Tallis Scholars ("Школяры Таллиса") 30 лет. За плечами десяти воспитанников британского медиевиста Петера Филлипса — слава открывателей ренессансных партитур и чуть ли не первых в Европе популяризаторов культуры старинного хорового пения. В 80-х их искусство воспели почти все ведущие критики, присуждавшие The Tallis Scholars одну за другой элитные премии: от премии английского журнала "Граммофон" до премии французского "Диапазона".Помимо раритетного репертуара (The Tallis Scholars прославился записями Лассо, Палестрины, Жоскена, в частности, его знаменитой песенки "L`homme armee" — "Вооруженный человек") ансамблю помогала деятельность его руководителя Петера Филлипса. Созданная им на паях со Стивом Смитом рекординговая фирма Gimell Records вот уже лет 20 занимается тиражированием их записей. С недавних пор выпускает и DVD, объясняя это помимо коммерческих соображений уникальными концертными площадками. В одном только 1994-м хор The Tallis Scholars пел в Сикстинской капелле (в связи с завершением реставрации фресок Микеланджело) и в римской базилике Санта-Мария Маджоре (к 400-летию смерти Орландо Лассо). Участвовали они и в совсем других концертах: скажем, в Лондоне со Стингом или в Нью-Йорке с Полом Маккартни.
Когда на сцену Бетховенского зала гуськом вышли десять человек с дирижером в хвосте, знатоки разочарованно зацокали: пять женщин в составе старинного хора, мягко говоря, не соответствуют аутентичной конвенции о сплошь мужском составе поющих (за сопрано должны бы быть мальчики). Впрочем, Чечилию Бартоли с кастратскими ариями тоже не сразу поняли.
В манере The Tallis Scholars главное — звук: такой же свежий и здоровый, как румянец бойскаута. Никакой бесплотной "григорианики". Женскими унисонами на forte вообще можно крыши дырявить. Однако в piano четыре квазимальчишечьи сопрановые глотки ни за что не задавят не то что пары бархатистых басов с двумя тенорами, а и шелестящей фактуры единственного среди них контртенора.
Случись послушать их Уильяма Берда автору афоризма "архитектура — застывшая музыка" (Иоганн Вольфганг Гете), точно понял бы, что архитектура и музыка одно. Слушаешь "Laudibus in Sanctis" — что раннюю готику рассматриваешь: летящие вертикали унисонов перетянуты еле заметным полифоническим плетением; структура звучания соответствует многократно повторенному движению взгляда снизу вверх, снизу вверх, снизу вверх. Потом слухозрение как бы упирают в перспективу соборного интерьера: это Cunctis Diebus вкручивает в уши один и тот же напев-кантус, по ходу дела впадая в немыслимое велеречие. Замыкает же экскурсию четырехголосная Месса щадящей продолжительности и гармонической изощренности. Во втором отделении концерта The Tallis Scholars панорамировал других авторов XVI века. Вот грубоватый массив Роберта Парсонса (два мотета). Вот виртуозная полифония Роберта Уайта (Christe qui lux). Вот фольклорный канончик "Ах, Робин". Вновь церковник Берд. На бис — "Nota lux" его учителя Томаса Таллиса.
Оба — Таллис и Берд — были придворными органистами Генриха VIII. Оба при жизни пользовались исключительной привилегией печатать собственные произведения. Умерев в 1585-м, Таллис оставил на бумаге почти сплошь светскую музыку. А Берд, полжизни отработавший в королевской капелле,— церковные опусы. Живя по-разному и разному же преклоняясь, они могли быть навсегда скреплены лишь парой-тройкой бумажных подробностей, если бы не The Tallis Scholars, сумевший извлечь из старых бумаг подзабытые соблазны искусства живого пения.