Вчерашний день Владимир Путин провел в Бордо, приходя в себя после отчаянных трехдневных консультаций по поводу Ирака. Пришел в себя и специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
Поздним вечером перед отъездом в Бордо Владимир Путин подошел к нескольким российским журналистам и довольно откровенно ответил на посыпавшиеся вопросы об Ираке. Но сначала вступился за "старую Европу". Он не согласен с этим термином. Мотивировка неожиданная.— Мы все одного возраста,— с напором заявил он.
Почти всю беседу с журналистами он посвятил пропаганде российско-франко-немецкого заявления, сделанного днем раньше. По его словам, произошло событие, которое еще не все оценили:
— Впервые в послевоенной истории произошла попытка урегулировать международный конфликт вне военного блока. Ее можно рассматривать как первую попытку создать многополярный мир.
Всех, разумеется, интересовало, кому в голову пришла эта идея. Кто-то же должен взять на себя ответственность за такое "безумство храбрых". Крайними оказались французы, точнее, французский президент. Владимир Путин с легким сердцем признался, что видит в нем человека, стремящегося со всех сторон "прикрыть" Россию:
— Историческая заслуга Ширака в том, что он почувствовал все это и сделал. Да, мы сделали это по его инициативе. Для меня это было совершенно неожиданно, это не готовилось нашим МИДом...
Но и этого российскому президенту показалось мало:
— Это не могло произойти нигде, кроме Франции. Если бы это произошло в России, нас сразу же обвинили бы в том, что мы вбиваем клинья между Европой и США. Другие государства не имеют такого веса: ведь Франция --- постоянный член Совета Безопасности ООН. Другие государства Европы еще нуждаются в осознании своего величия.
Если вычесть Францию и Россию, остается только Германия. Получается, это она еще нуждается в осознании своего величия? Так ведь можно и развалить наметившуюся было коалицию.
Да, похоже, президент России до сих пор находится под впечатлением от своей позавчерашней пресс-конференции. Он, видимо, и правда искренне убежден, что войны еще можно избежать:
— Смотрите, что происходит. Все против войны! Вот сейчас позвонил министр иностранных дел Бразилии нашему министру иностранных дел и сказал, что они в Латинской Америке приняли примерно аналогичное заявление. Вот пожалуйста! Страны--соседи Ирака недавно собрались в Турции и заявили, что Ирак им не угрожает. А кому он тогда угрожает? Нам — нет, странам-соседям — нет, Соединенным Штатам — уж точно нет. У него даже таких средств доставки нет. Если там постоянно будут находиться инспекторы, то Ирак ничего не сможет ни производить, ни применить, даже если что-то прячет. Это факт! Мне вчера в Берлин позвонил премьер-министр Турции и тоже сказал, что он против войны. Никто не хочет войны, если говорить по-честному! Правда, не все сегодня готовы занять открытую позицию.
— Может, нам удастся убедить и наших американских партнеров,— закончил президент с неожиданно трезвым сомнением в голосе.
Видно, что, несмотря на обилие тем, которые он обсудил за два дня во Франции, по-настоящему его волнует только ситуация с Ираком. А о чем он только не говорил! Вам и в страшном сне не приснится.
— Я, честно говоря, совсем закружился,— признался он напоследок.— Даже не помню уже, где я был и где нахожусь.
А находился он в отеле "Бристоль" и через несколько минут уже обедал с президентом Франции. Министры, приехавшие с президентом России, были свободны. У них было прекрасное настроение. Это можно было в полной мере почувствовать, когда на наши вопросы отвечал глава Минпромнауки Илья Клебанов, а в том же зале дожидался своей очереди министр культуры Михаил Швыдкой. Господин Клебанов долго рассказывал, о чем он договорился во время визита со своими французскими коллегами. Получался довольно длинный список. Становилось, конечно, скучно. Тут-то господин Клебанов и пожаловался, что журналисты приклеили ему лейбл защитника автопрома, и начал защищать автопром.
— Нельзя же так говорить — "лейбл"! — возмутился министр культуры.— Это же не русское слово! Ярлык — вот что надо говорить!
И сам тут же спохватился, что ведь ярлык — это тюркское слово.
— Но его использовать можно,— не очень уверенно закончил свою мысль Михаил Швыдкой.
— Почему же тюркское можно, а английское нельзя? — спросил я.
— Потом объясню,— подумав, туманно пообещал министр.
Илья Клебанов молча выслушал все это, но зло в душе явно затаил и после своей пресс-конференции из зала не вышел, а сел на то же самое место, откуда только что встал Михаил Швыдкой, и стал дожидаться своего часа, чтобы отомстить.
Первый раз министр культуры подставился, когда заявил, что министр культуры Франции — адекватный человек, и с ним можно иметь дело.
— А остальные,— сразу спросили его,— неадекватные?
— Швыдкой не следит за своими словами! — радостно подхватил Клебанов.— Абсолютно! Такое говорить про своих коллег!
Министр культуры попытался оправдаться, но вышло не очень убедительно. Следующий случай представился еще через пару минут. Министр культуры рассказывал, что уже начал бояться очередного года какой-нибудь страны в России.
— Этот год объявили годом Хачатуряна в России. Хачатуряна — это значит, Армении. 9 февраля открыли год Германии в России. 18 февраля откроем год Казахстана в России. Япония хочет своего года в России. За год внешний бюджет Министерства культуры увеличился в десять раз!
— Запретить все дни культуры! — с готовностью вставил Илья Клебанов.
— Так! — Сдали нервы у его культурного коллеги.— Да весь наш бюджет — одно крыло от его самолета! А пользы от нас больше!
Тут уж господин Клебанов не нашелся, что ответить. Зато как только Михаил Швыдкой в качестве положительного примера внешних культурных связей привел ансамбль "Березка", крайне скептически покачал головой.
— Что, вам не нравится ансамбль "Березка"? — подозрительно спросил у коллеги Швыдкой.
— Тащусь от культуры! — крикнул ему Клебанов.
Еще через несколько минут коллеги договаривались встретиться в номере у министра культуры. Официальная программа российской делегации в Париже была исчерпана. Ранним утром переехали в Бордо.
Адаптация к провинциальному ритму жизни происходила в несколько этапов. Сразу из аэропорта российский президент поехал на Thales Avionics — крупнейшее в Европе аэрокосмическое предприятие, в котором российские фирмы собираются создать СП. Уже сейчас Россия участвует в создании аэробуса А-380, который делается в основном на заводах Thales Avionics.
Предприятие находится возле аэропорта. Владимиру Путину показали работающий двигатель самолета, который, похоже, не произвел нужного впечатления на президента. Тогда ему показали макет кабины самолета МиГ-АТ и человека в кислородной маске, сидящего в этой кабине. Перед ним был светящийся экран, на котором можно моделировать полет. Человек в маске как раз этим и был занят. Владимир Путин покорно изучил и этого человека. Не так давно он уже видел такую же картину в Москве, в ОКБ имени Сухого, и даже, так сказать, летал. Остается сказать, что в ОКБ Сухого монитор гораздо больше.
И тогда российского президента повели в следующую комнату. Там стоял человек в чудо-шлеме. Этот шлем способен на многое, и тут больше нечего добавить. Владимиру Путину предложили надеть шлем. Он категорически отказался и показал на стоявшего рядом генерального директора МиГа Николая Никитина: вот он, мол, очень хочет надеть ваш шлем. Спорить с этим утверждением господину Никитину было трудно. Когда французы примерили ему шлем, оказалось, что он не лезет на голову господину Никитину (видимо, с самого начала предназначался Путину). Это дало повод президенту России сразу сделать важное заявление о том, что у всех директоров наших оборонных предприятий очень большие головы. Словно пытаясь оспорить это утверждение, французы все же натянули шлем на голову директору. И ничего, налез.
Но не завод был главной целью посещения этих мест. И даже не беседа с мэром Бордо Аленом Жюппе, известным политиком и многолетним соратником Жака Ширака. Владимир Путин наговорил мэру кучу приятных вещей. Так, произнося тост (а что еще остается делать в Бордо?), он вспомнил, что накануне, ужиная с Жаком Шираком, услышал от того, что первый политик во Франции — мэр города Бордо. Владимир Путин, по его собственным словам, возразил, что первый все-таки президент Франции,— и Ширак не стал спорить. Так Путину удалось похвалить обоих.
Скорее уж главной целью была поездка в городок Сент-Эмильон в 35 километрах от Бордо. Виноградники этих мест — самые древние во Франции, возникли еще в галло-римскую эпоху — недавно внесены в списки международного достояния ЮНЕСКО. А в винодельческом хозяйстве Cheval Blanc супруги Путины уже совсем серьезно углубились в тему. Площадь виноградных угодий — всего 37 га, делают вино Cabernet Franc, Merlot, Malbec... Cheval Blanc уверенно держится в десятке лучших вин Франции. Отдохнуть и набраться сил перед встречей с журналистами из региональных газет Франции Владимир Путин, по идее, должен был и в замке писателя Дрюона. Так и вышло. Президент накормил морковкой двух лошадей и мула (девочку) господина Дрюона. Правда, к журналистам он из-за этого сильно опоздал. Но они не были в претензии, потому что номера всех газет были подписаны и передать в ближайшие выпуски своих изданий они уже ничего не успевали. А в такой ситуации ничто, даже проблема законности референдума в Чечне, их уже не интересовало.