Вчера стало известно, что премия Международного шопеновского фонда за 2002 год присуждена российскому пианисту Григорию Соколову.
Мотивация шопеновской премии — за лучшее исполнение произведений Фредерика Шопена — по отношению к Григорию Соколову выглядит слегка искусственно. Дело в том, что пианист (знаменитый еще и отшельническим образом жизни: в завершающемся году родной Санкт-Петербург слышал его всего один раз — 4 апреля в Большом зале филармонии) в 2002-м почти совсем не играл Шопена. Если иметь в виду программу его нового, обкатанного на сценах Европы клавирабенда, за 2002-й господину Соколову логичнее было бы вручить премии имени Гайдна, Бетховена или родоначальника армянской музыки Комитаса. А, кстати, в будущем году (на 2003-й уже объявлена необычная баховско-бетховенская программа Григория Соколова) можно надеяться на премию имени Баха, если таковая существует.
Все это к тому, что Шопен вовсе не главный композитор нашего выдающегося пианиста, все чаще именуемого в западных рецензиях гражданином Торонто. Огромный фортепианный репертуар для Григория Соколова — первичная база данных, из которых он умело извлекает одному ему видимые связи. За прихотями его изощренной кабинетной мысли не то что премиальным комитетам, а и регулярным газетным критикам не поспеть. Читаешь, например, в одной из американских рецензий про охват Соколовым всей музыки "от Баха до Шенберга", а он к тому времени уже скрещивает Рамо с Бетховеном и Брамсом (в одной из берлинских программ), а чуть позже — армянского Комитаса с Гайдном и Прокофьевым.
С 1966 года (когда он взял первую премию на конкурсе Чайковского) и до сих пор (когда в Нью-Йоркской филармонии он все еще играет Первый концерт Чайковского) его почитатели знают: у Григория Соколова две карьеры — "внешняя" и "внутренняя". Согласно первой, его можно воспринимать этакой гениальной тенью великого Святослава Рихтера. Согласно второй — угадывать в нем продолжение Гленна Гульда. Григорий Соколов находится в вечном поиске незаезженных репертуарных орбит, на которых оживляет тени забытых предков великой фортепианной культуры. Но оживляет так, что мало кто из авторов фортепианной классики в состоянии узнать собственные опусы, соколовское исполнение которых давно уже рецензируют лозунгами: "неоспоримая техника, неоспоримое понимание, неоспоримый контроль". Выходит, шопеновской премии 2002 года, которую присудили Григорию Соколову (скорее всего, все же за персональный вклад в современную фортепианную культуру), просто понадобилось актуализировать имя национального гения фактом признания действительно лучшего из российских пианистов.
ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ