концерт минимализм
Организованный культурным центром "Дом" московский концерт композитора, музыканта и певца Вима Мертенса — событие долгожданное и в то же время непредсказуемое. Меломаны, знавшие бельгийского минималиста по саундтрекам к фильмам и по пиратским кассетам, смогли услышать его живое выступление в зале Школы драматического искусства Анатолия Васильева. На выступлении присутствовала ИРИНА Ъ-КУЛИК.
В 1980 году Вим Мертенс записал свое первое музыкальное произведение — электронную пьесу "For amusement only" для пинбольных автоматов. Играть музыку он начал в детстве: с восьми лет Мертенс осваивал классическую гитару. С начала 80-х Вим Мертенс выпустил около 30 дисков. Время от времени Мертенс пишет музыку к фильмам или спектаклям: он работал не только с Гринуэем, но и с Томом Тыквером, и со знаменитым бельгийским режиссером, художником и балетмейстером Яном Фабром; Мертенс сочинил музыку для фабровского перформанса "Сила театрального безумия", показанного на Венецианской биеннале 1984 года.
Вим Мертенс не любит ни академический авангард, ни консерваторскую классику. Он утверждает, что величайшей ошибкой в истории музыки был переход к нотной записи, ограничившей непредсказуемое и изменчивое бытие звука мертвой буквой. Мертенсу претит, что музыка все больше и больше существует в виде записей. Сам он выпустил произведение "Alle dinghe" на нескольких дисках, состоящее из записанных по отдельности партий различных инструментов, которые слушатель должен сам собрать воедино самостоятельно и в прямом времени. Мертенс полагает, что в основе музыки должен лежать не неодушевленный инструмент, но живая органика человеческого голоса. "Самое интересное, что произошло в музыке за последние двадцать лет, происходило не в академической среде, а в рок-музыке",— говорит Мертенс.
Но Вим Мертенс не бунтарь и не нигилист. Его московский сольный концерт, состоявшийся в торжественном и в то же время уютном зале театра Васильева на Сретенке, выглядел как нельзя более классическим и камерным. Только рояль и голос, только нежное струение музыки, для которой совсем не хочется подыскивать определения вроде "авангард", "минимализм", или "постмодернизм". Если в музыке Мертенса и есть что-то от рока, то это магия живого присутствия, неотторжимость произведения от автора, которую рок-культура вернула в музыкальное искусство. Мертенс пишет инструментальную музыку и приглашает на записи и концерты оперных певцов. Но в московском концерте доминировал удивительный, ни на что не похожий голос самого Мертенса, призрачный, хрупкий, невероятно высокий и в то же время очень мягкий. Мертенс поет на несуществующем языке — фрагменты английских, французских, немецких, фламандских слов растворяются, из речи превращаясь в чистый звук.
Те, кто пришел на концерт в надежде услышать "бельгийского Майкла Наймана", возможно, были несколько разочарованы. Музыка Мертенса куда менее чеканная и бравурная, куда менее помпезная, куда менее "постмодернистская", если под постмодернизмом понимать декларативную цитатность и театральность. Минимализм в мертенсовской версии оказывается интимным, лирическим, зыбким и ускользающим — как если бы глассовские, льдистые кристаллические структуры вновь обрели текучесть и непредсказуемость водного потока. Мертенсовская музыка эфемерна. Она состоит не из мелодии, музыкальных фраз и нот, которые можно запомнить и воспроизвести, но из колебаний воздуха. Когда Мертенс доигрывает очередную пьесу, ты ощущаешь, как музыка навсегда растворяется в тишине. После концерта хочется немедленно переслушать все мертенсовские записи, но, как бы они ни были прекрасны, ты понимаешь, что колебания воздуха никогда не повторяются.