Самое печальное событие видеосезона — выход фильма Атома Эгояна "Арарат" (Ararat, 2002, *). Печальное — поскольку Эгоян убежден, что снял самый главный фильм своей жизни, а на самом деле безнадежно подорвал свою репутацию. Сгубило Эгояна его неофитство. Когда 40-летний мужик внезапно врубается в свои армянские корни и одновременно в неизбывный трагизм армянской истории, результат может быть только плачевным. Структура фильма вполне эгояновская: многочисленные персонажи, чуть соприкасаясь, выражают разные стороны армянской "национальной идеи". Но заидеологизированное произведение кажется подделкой под Эгояна. Дама-искусствовед просвещает студентов относительно жизни и самоубийства одного из основоположников нью-йоркской школы абстрактного экспрессионизма Арчила Горького, выводя его живопись из тоски по исторической родине. Девушка пытается узнать правду о своем отце, в 1970-х годах пристрелившем парочку турецких дипломатов, мстя за армянский геноцид 1915 года. Еще один герой долго препирается с таможенником, запрещающим ему ввести в Канаду гранаты (фрукты, фрукты, не пугайтесь), хранящие в каждом своем зернышке неповторимый вкус Армении. Лубочность фильма достигает невыносимых высот, когда на экране появляется "великий режиссер" с говорящей фамилией Сароян, сыгранный, естественно, самым знаменитым киноармянином мира Шарлем Азнавуром и снимающий фильм о событиях 1915 года. Глаза Азнавура, как и сорок лет назад, восхитительно печальны: веришь, что это не только его скорбь, но и скорбь всей армянской диаспоры. Но Эгоян совершает непростительную ошибку. Зрители готовы поверить ему на слово, что Сароян — самый великий из современных режиссеров, но в таком случае не стоит показывать диковатые кадры из "его" фильма. Зато прелестнейший фильм пришел к нам из Японии, и снят он живым классиком — 75-летним Шохеем Имамурой. "Теплая вода под красным мостом" (Akai hashi noshitano nurui mizu, 2001, ****) обаятелен и целомудренно непристоен. Имамура любит героев-"чудиков", одержимых некой идеей, и их провинциальное окружение, тоже весьма диковатое. Уволенный чиновник приезжает в маленький городок с целью найти сокровище, спрятанное в год Хиросимы, и разбогатеть. Вместо денег находит, как водится, любовь. Но на любовную линию Имамуру вдохновила поразившая его воображение информация, что человеческий организм на 90 процентов состоит из воды. И придумал он девушку, организм которой в минуты невыносимого телесного томления или непосредственно оргазма извергает водопады и фонтаны аш два о. Щебечущие ручейки сбегают в местную речушку, на берегу которой в предвкушении отличного клева уже дежурят пенсионеры с удочками: "Она опять кончает, сейчас рыбы приплывут". Эзотеричность этого фильма не объяснить ничем, кроме загадочности японской души. Многозначительные намеки самого Имамуры на то, что исполнительница главной роли Миса Шимизу во время съемок была беременна, отнюдь не вносят ясность в концепцию "Теплой воды". А фильм "Счастливые дни" (1991, ***), поставленный в "Мастерской первого и экспериментального фильма" Алексея Германа, напоминает зрителям о дебюте в игровом кино Алексея Балабанова. Сейчас мало кто помнит, что считающийся ныне чуть ли не пропагандистом агрессивного шовинизма режиссер начинал как абсолютный западник, крестный отец "Брата" был тонким и нежным лириком. Балабанову удалось невероятное: найти точный визуальный аналог вопиюще некиногеничному творчеству одного из основоположников литературы абсурда — Самюэля Беккета. Этот фильм открыл талант Виктора Сухорукова, тогда еще не брутального Багрова-старшего, а ищущего самого себя пациента больницы с туго перебинтованной головой.
Видео за неделю
Самое печальное событие видеосезона -- выход фильма Атома Эгояна <
Самое печальное событие видеосезона — выход фильма Атома Эгояна "Арарат" (Ararat, 2002, *). Печальное — поскольку Эгоян убежден, что снял самый главный фильм своей жизни, а на самом деле безнадежно подорвал свою репутацию. Сгубило Эгояна его неофитство. Когда 40-летний мужик внезапно врубается в свои армянские корни и одновременно в неизбывный трагизм армянской истории, результат может быть только плачевным. Структура фильма вполне эгояновская: многочисленные персонажи, чуть соприкасаясь, выражают разные стороны армянской "национальной идеи". Но заидеологизированное произведение кажется подделкой под Эгояна. Дама-искусствовед просвещает студентов относительно жизни и самоубийства одного из основоположников нью-йоркской школы абстрактного экспрессионизма Арчила Горького, выводя его живопись из тоски по исторической родине. Девушка пытается узнать правду о своем отце, в 1970-х годах пристрелившем парочку турецких дипломатов, мстя за армянский геноцид 1915 года. Еще один герой долго препирается с таможенником, запрещающим ему ввести в Канаду гранаты (фрукты, фрукты, не пугайтесь), хранящие в каждом своем зернышке неповторимый вкус Армении. Лубочность фильма достигает невыносимых высот, когда на экране появляется "великий режиссер" с говорящей фамилией Сароян, сыгранный, естественно, самым знаменитым киноармянином мира Шарлем Азнавуром и снимающий фильм о событиях 1915 года. Глаза Азнавура, как и сорок лет назад, восхитительно печальны: веришь, что это не только его скорбь, но и скорбь всей армянской диаспоры. Но Эгоян совершает непростительную ошибку. Зрители готовы поверить ему на слово, что Сароян — самый великий из современных режиссеров, но в таком случае не стоит показывать диковатые кадры из "его" фильма. Зато прелестнейший фильм пришел к нам из Японии, и снят он живым классиком — 75-летним Шохеем Имамурой. "Теплая вода под красным мостом" (Akai hashi noshitano nurui mizu, 2001, ****) обаятелен и целомудренно непристоен. Имамура любит героев-"чудиков", одержимых некой идеей, и их провинциальное окружение, тоже весьма диковатое. Уволенный чиновник приезжает в маленький городок с целью найти сокровище, спрятанное в год Хиросимы, и разбогатеть. Вместо денег находит, как водится, любовь. Но на любовную линию Имамуру вдохновила поразившая его воображение информация, что человеческий организм на 90 процентов состоит из воды. И придумал он девушку, организм которой в минуты невыносимого телесного томления или непосредственно оргазма извергает водопады и фонтаны аш два о. Щебечущие ручейки сбегают в местную речушку, на берегу которой в предвкушении отличного клева уже дежурят пенсионеры с удочками: "Она опять кончает, сейчас рыбы приплывут". Эзотеричность этого фильма не объяснить ничем, кроме загадочности японской души. Многозначительные намеки самого Имамуры на то, что исполнительница главной роли Миса Шимизу во время съемок была беременна, отнюдь не вносят ясность в концепцию "Теплой воды". А фильм "Счастливые дни" (1991, ***), поставленный в "Мастерской первого и экспериментального фильма" Алексея Германа, напоминает зрителям о дебюте в игровом кино Алексея Балабанова. Сейчас мало кто помнит, что считающийся ныне чуть ли не пропагандистом агрессивного шовинизма режиссер начинал как абсолютный западник, крестный отец "Брата" был тонким и нежным лириком. Балабанову удалось невероятное: найти точный визуальный аналог вопиюще некиногеничному творчеству одного из основоположников литературы абсурда — Самюэля Беккета. Этот фильм открыл талант Виктора Сухорукова, тогда еще не брутального Багрова-старшего, а ищущего самого себя пациента больницы с туго перебинтованной головой.