процесс
В минувшую пятницу процесс над семью участниками диверсионной группы Заура Акавова, открывшийся 15 ноября и проходивший в здании Верховного суда Дагестана, был перенесен на территорию махачкалинского СИЗО #1. В министерстве внутренних дел Дагестана эту меру объяснили соображениями безопасности. С подробностями — ЮЛИЯ Ъ-РЫБИНА.
Снайперы на крышах
Слухи о возможном переносе слушаний в стены СИЗО ходили с первых же дней процесса. Уже перед началом второго рабочего дня охрана здания Верховного суда была значительно усилена. Вновь, как и на знаменитом процессе по делу Салмана Радуева, проходившем здесь же ровно год назад, на крышах соседних зданий появились снайперы, а вокруг Верховного суда заняли позиции автоматчики. Как выяснил корреспондент Ъ, начальник милиции общественной безопасности МВД Дагестана Магомед Омаров потратил немало усилий, чтобы убедить руководство Верховного суда и республиканский минюст перенести процесс из центра города в более безопасное место. И такое решение принимается уже не в первый раз. За колючей проволокой прошел практически весь радуевский процесс (это, кстати, был единственный случай, когда на территорию СИЗО пустили журналистов). Там же прошла и часть заседаний по делу о взрыве жилого дома в Буйнакске. Как пояснил генерал Омаров, перенести на территорию СИЗО нынешний процесс было тем более целесообразно, что там помимо семерых подсудимых содержатся и многочисленные свидетели, которых в противном случае пришлось бы под охраной везти в центр города. Это при том, что Махачкала далеко не самый спокойный город в России.
"Я делал то, во что верил"
В закрытом режиме суд завершил допрос одного из главарей банды — Заура Акавова.Из показаний подсудимого складывается такая картина. В 1999 году Заур Акавов по совету имама мечети, некоего Махача (позднее уехавшего в Саудовскую Аравию), поехал в Чечню, чтобы изучать там "чистый ислам". Он поступил в исламский университет "Кавказ", расположенный в бывшем пионерлагере в районе Сержень-Юрта. В течение двух месяцев он вместе со 150 другими студентами изучал Коран, арабский язык, исламское право и "ведение джихада". По словам подсудимого, ни в одном другом университете такого предмета нет.
— На основании Корана и Сунны пророка мне достоверно доказали, что убить неверного — это такой же париз (обязанность мусульманина.—Ъ), как ежедневный пятикратный намаз,— отметил Акавов.— Я не скажу, что меня использовали, заставляли. Я делал то, во что верил. Хотя в принципе была тонкая игра на моей вере, на моих чувствах.
Потом выпускник "университета" попал в военную учебку, где изучал стрелковое оружие, тактику, топографию, минно-взрывное дело. Преподавали здесь в основном арабы. Подсудимый рассказал, что однажды вечером в августе 1999-го в лагере в Сержень-Юрте был объявлен сбор. Все сели на "КамАЗы", ехали всю ночь, утром прибыли в какую-то незнакомую местность. На поляне был объявлен второй сбор. Там Хаттаб лично стал назначать командиров групп и указывать направления. По словам Акавова, только тогда он понял, что это Новолакский район Дагестана. Группа, в которой он находился, остановилась в 4 км от блокпоста. "Там было два БМП и 'Шилка', зенитная установка,— рассказал подсудимый.— Нам нечего было противопоставить такому мощному дальнобойному оружию, поэтому мы даже не стали подходить близко к блокпосту. На другой день они уехали, и мы спокойно прошли дальше, никаких столкновений не было". По словам Акавова, он даже не был вооружен, лишь позднее, когда на них вышли раненые из другой группы, кто-то дал ему "Муху", поскольку из-за потерь у боевиков было лишнее оружие.
"Мы были злые на милицию"
По словам Акавова, если бы не эта война, он бы спокойно жил, как и прежде, обучая детей игре в футбол в своем селе. Но "после Цумады и Ботлиха всех, кто был в Чечне, стали забирать", а Акавов, по его словам, никогда не скрывал, что ездил туда. Поэтому ему пришлось скрываться.Рассказывая о своей деятельности в Махачкале, подсудимый несколько раз подчеркнул, что "никакой группы не было, был просто круг общения", что никто из сидящих в клетке не является ваххабитом и что у них никогда не было цели кого-либо убивать. На вопрос судьи, зачем же они подкладывали взрывчатку, Акавов ответил, что все они по разным причинам были "злые на милицию" и хотели показать, что они "что-то могут". В доказательство своих слов он рассказал, что заряды, которые он закладывал, не превышали 40 г пластита и не могли причинить вреда человеку, если только они не взорвутся на его теле. Слова Акавова заинтересовали адвоката Алахверди Мисриханова, и он стал уточнять:
— Значит, если бы вы прикрепили такое взрывное устройство вот здесь, возле решетки, прокурор бы от взрыва не пострадал?
Весь зал, не исключая прокурора, встретил вопрос смехом, Акавов, тоже улыбаясь, подтвердил вывод адвоката.
Рассказывая о терактах, Акавов несколько раз повторил: "Пока Иса был живой, все, что было, сделал он" (Джамбулат Эмакуев, он же Иса, бывший лидер группы, в сентябре прошлого года подорвался на собственной бомбе, когда вез ее на машине в Махачкалу). Что касается взрыва 18 января 2002 года, когда в Махачкале погибли семеро военнослужащих внутренних войск, возвращавшихся в часть из бани, то, по словам Акавова, этот теракт в одиночку осуществил Ахмед Магомедов (тот самый, что сбежал из здания республиканской прокуратуры за два дня до передачи дела в суд). Акавов рассказал, что "история с баней" началась давно, они обдумывали этот теракт, произвели разведку, но осуществить его было трудно. "У нас у всех — и у Артура, и у Сани (Сани Далгатов, один из членов группы, погиб при взрыве, изготавливая взрывное устройство.— Ъ), и у меня — что-нибудь получилось — так объяснил Акавов активность Ахмеда Магомедова.— Только у Ахмы пока ничего не было. Его совесть мучила, он несколько раз туда ходил..."
Подытоживая многодневный допрос, судья Ата Атаев спросил у подсудимого, признает ли он себя виновным в инкриминируемых ему преступлениях, и стал перечислять многочисленные эпизоды, зафиксированные в обвинительном заключении. Почти по всем пунктам Акавов ответил утвердительно, не признав лишь свое участие в подготовке взрыва 18 января, покушении на жизнь работников милиции (имелся в виду эпизод с его задержанием в Махачкале в начале мая, когда он стрелял в группу захвата) и участие в вооруженном мятеже.