Генпрокурора Юрия Чайку попросили проверить фильм «Смерть Сталина» на экстремизм и вынести предостережение министру культуры Владимиру Мединскому. С таким письмом в надзорное ведомство обратился зампредседателя общественного совета при Минкульте Михаил Лермонтов. После просмотра фильма члены совета пришли к мнению, что лента направлена на возбуждение ненависти и вражды, а также на унижение достоинства российского человека. Инициативу ведущему Марату Кашину прокомментировал сам Михаил Лермонтов.
Фото: Григорий Собченко, Коммерсантъ / купить фото
— Учитывая формулировки вашего письма, совершенно понятно, почему вы хотите добиться отмены показа фильм «Смерть Сталина» в России. Но почему вы настаиваете на вынесении предостережения Владимиру Мединскому? По-вашему, это он виноват, что фильм едва не попал на экраны?
— Первая и главная причина — действующее нормативно-правовое регулирование в этой сфере. Есть правила выдачи, отказа в выдаче и отзыва прокатного удостоверения на фильм, утвержденные постановлением правительства. В соответствии с этими правилами отказ в выдаче может быть по причинам содержания в этом продукте нарушений, связанных с возбуждением экстремизма. Однако эти правила должны содержать конкретные нормы и формулы, которые давали бы Министерству культуры более широкие полномочия в части оценки негативного влияния на общественную национальную безопасность, на сохранение информационной среды в отечестве, соответствующей национальным интересам.
— То есть чтобы Минкульт самостоятельно решал, какие фильмы пускать, а какие не пускать, и не приходилось обращаться в Генпрокуратуру?
— Совершенно верно. И в этом смысле сегодняшняя процедура, она следующая. Общественный совет как субъект общественного контроля в соответствии с законом «Об основах общественного контроля» имеет полномочия направлять свою позицию, что и было сделано. Было письмо такое же направлено министру культуры с предупреждением о том, что в случае непринятия решения мы вынуждены будем обратиться в прокуратуру. Одновременно с этим во вторник я зарегистрировал в электронной приемной Генпрокуратуры письмо, которое принято к рассмотрению.
— Если дать Минкульту такие полномочия, о которых вы говорите, вам не кажется, что это будет введением цензуры?
— Дело все в том, что расхожая трактовка слова «цензура» не имеет никакого отношения к проблеме национальной безопасности, которая стоит на первом месте. Все наши законы говорят о том, что государство должно регулировать эту сферу деятельности. Есть доктрина информационной безопасности, есть стратегия национальной безопасности, самое главное — есть основа государственной культурной политики, в которой все эти основания четко очень прописаны. Однако правоприменительная практика и вот эти самые правила, о которых я говорил, они никаким образом не ссылаются на эти положения. Более того, например, наш Фонд кино, который выдает средства на фильмы, в своем положении никаких ссылок не имеет на эти основополагающие документы. Здесь речь идет не о цензуре, здесь речь идет о соблюдении действующего законодательства.
— Подобные письма депутат Наталья Поклонская направляла в прокуратуру, когда развивалась история с фильмом «Матильда» — тогда никакой реакции не было. Как вы думаете, почему сейчас она будет, вам кажется ситуация с фильмом «Смерть Сталина» принципиально иной?
— Принципиально мое заявление — это заявление в рамках закона об общественном контроле, который прямо предусматривает эти полномочия вмешательства на уровне принятия Министерством культуры решений, и в этом смысле это существенное отличие от того, что было у депутата. Тем более, мы просим сделать предупреждение Министерству, а не запрещать что-то, предупреждение о том, что в случае принятия решения о выходе в прокат этого фильма могут возникнуть последствия, связанные с угрозами общественной безопасности и экстремизмом.
— Вы не думаете, что шумиха вокруг картины только усилит к ней интерес, и все равно все посмотрят ее, например, в интернете, где лицензия на прокат не нужна? Вы добьетесь обратного эффекта.
— Я сейчас преследую цель не коммерческих расчетов — посмотрят или не посмотрят.
— Это не коммерческий расчет, это чисто человеческое любопытство: в итоге зрителей-то у картины будет больше, чем вы рассчитываете.
— Я в этом смысле никаких претензий к тому, что зрители могут посмотреть, не имею. Я имею одну претензию: если у нас есть законодательство о соблюдении информационной безопасности и национальных интересов, то их нужно соблюдать, вот и все. И если это неправильные законы, давайте тогда с ними как-то разбираться. Но они есть, они действуют, и с моей точки зрения они прямо нарушают ту реальность, в которой мы находимся. Согласитесь, что фильм «Бесславные ублюдки» в глазах многих миллионов людей сделал победителями во Второй мировой войне американцев. Вот следствие, которое происходит. Наоборот, лермонтовское стихотворение «Бородино» сделало образ этого сражения таким, каким оно до сих пор живет.
— Если Генпрокуратура не найдет в картине элементов возбуждения ненависти и вражды, вы смиритесь с тем, что фильм попадет на экраны, или вы продолжите бороться другими способами?
— Я не боюсь за то, чтобы фильм вышел или не вышел, я боюсь за соблюдение действующего законодательства. Если Генпрокуратура примет такое решение, то у нас есть следующая инстанция — судебная: опять же, с требованием не отмены показа, а соблюдения законодательства.