заместитель председателя Банка России
"Это изменения, которые направлены на снижение риска"
— Почему ЦБ в последнее время резко активизировал усилия по построению системы расчетов на рынке ценных бумаг?
— Мы видим и на примере других стран, и в наших условиях, что существует проблема размещения сбережений населения и средств, накапливаемых пенсионным фондом, страховыми компаниями, инвестиционными фондами, то есть небанковскими институтами. И эта проблема упирается в количество активов, в качество активов, а также в инфраструктуру, в рамках которой эти активы обращаются. Поэтому, даже не обсуждая проблематику качества и количества активов, можно сказать, что проблема качества инфраструктуры, ее стоимости, ее надежности является одной из ключевых для решения проблемы инвестирования накопленных сбережений.
— Почему это важно для Центробанка?
— Любая экономика базируется на двух основных принципах притока средств от сберегателя к потребителю инвестиций — банковском кредитовании и инвестировании через фондовый рынок. Проблема банковского кредитования связана с надежностью банковской системы, качеством заемщиков, процентной ставкой и т. д. ЦБ, работая над совершенствованием банковской системы и денежно-кредитной политики, делает свою часть работы в этом направлении. И в направлении, связанном с инвестированием через небанковский механизм, ЦБ может поучаствовать в той части, которая касается прежде всего процессов и механизмов расчета. Поэтому причина — попытка участвовать в том, что называется "структурные изменения".
— В чем смысл структурных изменений на финансовом рынке?
— Это изменения, которые направлены на снижение затрат, на снижение риска, а по сути — на построение той системы расчетов, в данном случае по ценным бумагам, которая уже апробирована другими странами и доказала свою эффективность.
— А чем не устраивает существующая российская система?
— Тем, что во многих случаях для того, чтобы совершить сделку с ценными бумагами, нужно затратить очень большие ресурсы, в частности большое количество времени, поскольку возможны задержки в исполнении сделки по разным причинам. Риски структур, которые обеспечивают расчеты, тоже достаточно высоки. Из-за этого схемы этих расчетов предполагают предварительное депонирование. Но что такое предварительное депонирование? На самом деле — констатация того факта, что клиринговая организация недостаточно капитализирована.
— И как эти проблемы могут быть решены при создании Центрального депозитария?
— Прежде всего это капитализация — структура, которая обеспечивает расчеты, должна иметь нормальный капитал. Второе — она должна иметь тарифы, которые не запретительны, не препятствуют росту ликвидности. Кроме того, она должна быть выстроена таким образом, чтобы она могла встраиваться в схемы, связанные с международным движением капитала.
— Что это означает?
— Во многих странах есть концепции центральных депозитариев, и они созданы. А в России нет такого. В современном мире страна должна иметь тот же набор базовых элементов инфраструктуры рынка, который уже считается в мире общепринятым, чтобы общаться с международными инвесторами на понятном им языке.
— Как вы видите практический механизм создания Центрального депозитария?
— Здесь есть несколько принципов, основных положений. Первое — это то, что такая структура не должна насаждаться сверху. То есть нельзя сказать, что у нас сегодня отсутствует инфраструктура фондового рынка и давайте мы на ровном месте создадим нечто новое. Эта структура должна вобрать в себя те технологии, те наработки, которые уже есть.
— Вы же сказали, что они плохие.
— Не совсем так. Я говорил о сложностях, но не сказал об их причинах. А они происходят из-за раздробленности, из-за несогласованностей, нестыковок и т. д. На самом деле речь идет о том, что количественное накопление в инфраструктуре сегодня требует качественного скачка путем перехода к Центральному депозитарию.
Второй принцип заключается в том, что государство не может себя исключить из этого процесса, поскольку иногда очень сложно достичь договоренностей между рыночными структурами. С другой стороны, важно найти грань, где это соучастие, а не давление. Это тот случай, когда интересы государства совпадают с интересами рынка. Коллегия ФКЦБ показала, что то, что предложено государственными ведомствами, поддержано в принципе участниками рынка. Также важно, что государство должно понимать, что оно создало Центральный депозитарий, у которого нет конкурента, и оно должно реально влиять на тарифы, которые эта организация будет предлагать всему рынку.
Третий принцип — это надлежащая форма для этой структуры. Есть такой подход: у кого есть лицензия профучастника, тот и должен влиять на данную структуру, поскольку является ее пользователем. Но мы должны понимать, что даже если все лицензии, которые Российская Федерация выдаст, сложить в одну большую кучу, то от этого Центральный депозитарий не заработает. Любая структура работает, когда в нее инвестируются определенные средства. Тогда возникает вопрос: готовы ли уважаемые участники рынка, имеющие все необходимые лицензии, инвестировать соответствующее количество средств? Если готовы, то роль государства здесь очень невелика. А если не готовы по тем или иным причинам, то дальше возникает вопрос: откуда взять деньги? Если есть инвестор, который хочет инвестировать в этот процесс, наверное, надо таких инвесторов привлекать и понимать, в чем состоит их интерес.
— А почему не отдать это на откуп крупному международному банку?
— У Райкина есть фраза, что есть дела, которые человек должен делать сам, даже при наличии здорового коллектива. Так и здесь. Есть некие обязанности государства, граждан, компаний, которые они должны выполнить сами. Даже при наличии своих амбиций на этот счет у международного капитала.
— Хорошо. Но, как я понимаю, привлечение "готовых" инвесторов предполагает создание Центрального депозитария в форме АО, где у каждого будет доля в соответствии с объемом вложенных средств.
— Это один из дискуссионных вопросов: должно это быть АО или некоммерческое партнерство. Те, кто критикует некоммерческое партнерство, говорят: мы, пользователи этой системы, имеем право голоса, и мы будем голосовать за то или другое. Каждый пользователь будет иметь голос, и это значит, что будет демократия. При этом предполагаются некие особенности демократии — например, в совет директоров могут входить только равные среди равных, но имеющие наибольший оборот. Некоторые как бы "равнее" других. То есть на самом деле предлагается система неравенства, которая по определению существует на рынке, но она будет сокрыта в каких-то деталях, не будет иметь денежного выражения. А будет в степени влияния, в степени понимания, в степени оборота, и т. д. Причем обороты-то вообще-то могут быть оплачены вообще клиентом.
Те, кто настаивает на создании Центрального депозитария в форме АО, говорят, что все будет мериться капиталом. Кто сколько инвестирует, тот настолько и влияет, и это никак не сказывается на правах пользователей, которых интересуют в основном тарифы. Их критики говорят: что же будет, когда некоторые будут приобретать такую долю, которая позволит им слишком сильно влиять на принятие решений? На что опять же есть аргумент, что существуют юридические механизмы, которые могут ограничить долю одного или группы участников. Поэтому я лично склоняюсь к идее создания Центрального депозитария в форме АО.
— Давайте отвлечемся от проблемы вложения денег. Можно поставить вопрос по-другому. Создается структура, которую государство наделяет сверхполномочиями и которая в принудительном порядке стрижет деньги со всех инвесторов. Почему она вообще должна быть в форме частного предприятия — АО или некоммерческого партнерства?
— А почему акционерными обществами являются РАО ЕЭС, "Газпром"? По той причине, что им требуется оценка стоимости вложений рынком. Никто не исключает, что акции этого Центрального депозитария могут обращаться на бирже. Почему нет?
— Я не об этом спрашивал. Речь идет о полномочиях, даваемых государством частной структуре. Мы все видим историю с ММВБ, которой по воле ЦБ отдали валютный рынок, и до сих пор идут споры, должна ли биржа перечислять свои заработки в доход государства.
— Это неправильная постановка вопроса. Потому что про валютные биржи в действующем законодательстве есть только одна строка. Биржам никто законодательно не давал особые права, кроме тех, которые они смогли получить в рамках текущих операций, регулируемых ЦБ. И то, начиная с 1 декабря этого года никаких привилегий у валютных бирж не будет. Здесь же речь идет о другом — об отдельном законе о Центральном депозитарии, который законодательно можно уполномочить делать то-то и ограничить в том-то.
— Вопрос о создании Центрального депозитария муссируется уже с 1996 года, когда вышел соответствующий указ президента. Но до сих пор все было без толку. Почему вы думаете, что сейчас что-то получится?
— А выбора нет. Сегодня существует вполне очевидный и явно выраженный риск. Если ничего не менять, то через несколько лет наши собственные активы мы будем покупать в форме американских или глобальных депозитарных расписок на внешних рынках. По той простой причине, что продавцы и покупатели этих ценных бумаг скажут: на Западе есть хорошая система — она дешевая, ликвидная. И нам не важно, что это называется не акции компаний, а ADR. Потому что мы все доходы получаем, какие хотим, рынок ликвидный. И тогда инфраструктура российского фондового рынка окажется никому не нужной и попросту умрет.
Интервью взял ПЕТР Ъ-РУШАЙЛО