"Лондон — милый городок, там туман и холодок..." И там состоялась премьера 20-го фильма о Джеймсе Бонде, агенте 007, самом знаменитом шпионе всех времен и народов. То, что образ Бонда живет уже 40 лет,— это не только победа писателя Яна Флеминга, актера Шона Коннери и прочих творцов великого мифа. Это еще и одно из самых обидных и позорных поражений СССР в холодной войне.
Вражеской пропаганде советские мастера культуры не смогли дать достойный отпор. Лучший из наших книжно-киношных разведчиков — Исаев--Штирлиц — проиграл в схватке двух систем и двух миров.
Джеймс Бонд. Идеал. Ролевая модель. Символ для подражания. Холодная голова, горячее сердце, вальтер в чисто вымытых руках и право на свободное убийство. Почему в советских книгах и кинофильмах не было такого разведчика? Да понятное дело, гениальные идеи приходят людям в голову нечасто. Но ведь гениальную идею всегда можно украсть. Советские люди тоже воровали западные идеи, но почему-то не все. Как стянуть дизайн какого-нибудь немецкого автомобиля, а потом установить внутрь некондиционные запчасти и обозвать советским именем — так запросто! Отстроить новый квартал для партийной номенклатуры по лучшим образцам Бронкса и Гарлема — это нам под силу! Но воровалось не все, что стоило своровать. К примеру, миллионы людей в разных концах планеты могут отличить ирландский самогон Jameson от шотландского Glenfiddich и американского Jack Daniels. Почему тогда за пределами нашей родины не сыскать знатока, способного отличить псковский самогон от нижегородского? Так вышло и с образом Джеймса Бонда.
Надо было тупо украсть этот образец, перелицевать на свой манер и радовать публику, которая никак не проникалась отечественными выдумками. "Щит и меч" Кожевникова даже в анекдоты не попал. Я лично знаю только одного человека, которого вдохновила эта книга. И вы тоже, разумеется, знаете этого человека. Надо признать, жизнь у него удалась. И за границу поездил немало, и с мужскими деловыми костюмами да роскошными "тачками" проблем у него нет. И 51% россиянок, согласно одному опросу общественного мнения, видят эротические сны с этим человеком в главной роли.
Единственным советским произведением, претендовавшим на конкуренцию с бондианой, были "Семнадцать мгновений весны" Юлиана Семенова. Успех у книги, а особенно у одноименного телесериала, был. Насчет анекдотов — сами знаете. Плохо только то, что семеновский Максим Максимыч Исаев был сделан совсем не из тех комплектующих, что Джеймс Бонд. Кого-то он просто не вдохновлял, а вдохновившихся учил не тому. Попробуем разобраться по пунктам.
Начать с того, что советская альтернатива Бонду опоздала. Агент 007 начал шествие по экранам в 1962 году. Штирлиц пришел в коммуналки, хрущобы и квартиры улучшенной планировки почти на десятилетие позже — в 1973 году.
Одна из крупнейших ошибок фильма состояла в том, что Штирлиц безнадежно застрял в прошлом, во второй мировой войне. Да, конечно, он в одиночку победил весь Третий рейх. Для супергероя-одиночки, надо заметить,— дело плевое. В любом случае зритель заранее знал, что вторую мировую мы и так выиграли, так что беспокоиться не о чем. Агент 007, между прочим, тоже участвовал во второй мировой, но ни одного фильма про это не снято и не будет снято. Потому что Джеймс Бонд жил настоящим временем и предотвращал третью мировую. Видимо, не случайно британский агент впервые появился на экранах в год Карибского кризиса, когда президент Кеннеди и генсек Хрущев чуть не начали бросать друг в друга ракетами с ядерными боеголовками. Настоящее и закрытое пеленой возможного ядерного гриба будущее публике были ближе и страшнее, чем гестаповец, распеленывающий на сквозняке невинных младенцев.
Ну, предположим, можно было доснять продолжение про Штирлица — "Семнадцать мгновений-2", если бы дело было только в хронологии. Увы, сам имидж советского разведчика никуда не годился, даже в мелочах. Штирлиц был каким-то задумчивым, или, как сейчас принято говорить, тормозным, все пасьянсы из спичек раскладывал, ходил неторопливо. Нет чтобы картишки раскинуть, в рулетку сыграть, как все нормальные шпионы. А когда дойдет до дела — пострелять из вальтера вволю. И по мордасам надавать какой-нибудь попавшейся под руку сволочи. Чего тут думать? Действовать надо! Я даже не уверен, что Штирлиц, в отличие от Бонда, смог бы разобрать и собрать свой вальтер с закрытыми глазами.
Когда у Штирлица заканчивались спички, он начинал страдать неизвестной западным шпионам болезнью — ностальгией. Это какое-то странное извращение патриотизма. Джеймса Бонда, между прочим, нельзя упрекнуть в отсутствии патриотических чувств. Он честно служил ее величеству на багамских пляжах, за ломберными столами и в двуспальных кроватях. Ведь королеве наверняка хотелось, чтобы ее подданные были счастливы. А советскому правительству, видимо, хотелось, чтобы его верный слуга мучился.
Тут нельзя не вспомнить о песнях. Легендарная бондовская музыкальная тема настраивает слушателей на действие — бум-бу-бум, бу-бум-бум, бум-бу-бум. "Не думай о секундах свысока" годится только на то, чтобы заполнять промежуток между первой и второй, традиционно недолгий в российской культуре.
Кстати, и с традицией первой, второй и промежутков у Штирлица тоже были проблемы. Максимум, что он мог себе позволить,— бутылочку коньяка с дорожным попутчиком. Проигрывать британскому шпиону в таком исконно русском виде спорта, как алкоголизм,— это вообще несмываемый позор! Нормальный советский разведчик должен был жрать водку гранеными стаканами. Водку, только водку, и ничего, кроме водки. И не разбавлять благородный напиток всякими мартини!
Теперь, если можно, отведите несовершеннолетних от газетного листа. Речь пойдет о деликатных вещах — о самой ужасной ошибке Юлиана Семенова.
Она состояла в том, что в знаменитом памятнике Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому больше сексуальности, чем в Штирлице. Он не только с радисткой Кэт не спал (Бонду на соблазнение этой девицы хватило бы двух минут экранного времени). Штирлиц, похоже, даже не знал, как расстегивается бюстгальтер германской конструкции, а с собственной женой общался на расстоянии в обстановке жесткой конспирации. Если бы западный режиссер рискнул бы вставить в свою картину эпизод, подобный сцене свидания полковника Исаева с супругой в кафе, продюсеры фильма отвели бы этого режиссера в темный угол съемочной площадки и там долго выбивали бы из него дурь ногами и бейсбольными битами. Все-таки кино смотрит молодежь, будущие потенциальные бойцы невидимого фронта. И что им предлагают — самокастрацию по идейным соображениям? После этого можно смело отдавать жизнь за родину — кому такая жизнь нужна... Нормальный советский разведчик должен был начать с радистки Кэт и дойти до Евы Браун. Трогать нельзя было только секретаршу своего главного шефа, которого по бондовской традиции принято называть первой буквой фамилии — Б. Этот самый Б., то есть Лаврентий Павлович, не одобрил бы посягательств на лубянскую мисс Маннипенни. А всех остальных лиц женского пола герой-разведчик был обязан тащить в свою постель, чтобы стать достойным примером для молодых.
Между прочим, гиперсексуальность разведчиков — не моя выдумка и даже не Яна Флеминга. Я позволю себе продолжить цитату из русской народной песни (слова Юза Алешковского), начатую в начале статьи: "Лондон — милый городок, там туман и холодок, / Профьюмо — министр военный — слабым был на передок". Если кто подзабыл новейшую историю, я расшифрую. В 1963 году в Великобритании разразился правительственный кризис. Выяснилось, что некая Кристина Киллер, любовница военного министра Профьюмо, одновременно являлась любовницей советского военно-морского атташе, капитана первого ранга и кадрового разведчика Евгения Иванова. По воспоминаниям самой Кристины, не так давно опубликованным на Западе, министр имел сильные проблемы по мужской части, тогда как Евгений Иванов был груб, жрал водку и первый половой акт с ней совершил на полу, поскольку лень было тащиться до кровати. Вот кто настоящий герой, а не импотент Штирлиц.
Но самое главное в бондовских фильмах, что под мордобоем с гарниром из секса и соусом из дорогих машин, роскошных отелей и экзотических видов публике вдалбливалась идея о превосходстве западной капиталистической цивилизации и ее способности постоять за себя перед лицом советской угрозы. Кто мешал нам побить врага его же оружием и создать своего героя, доказывающего людям превосходство системы социализма? Если бы мы это сделали, советская молодежь выстраивалась бы в километровые очереди к приемной комиссии школы КГБ, желая повидать мир именно таким образом, а не путем выдумывания липовых троюродных бабушек в Израиле. Благо своих экзотических полуколоний у советской империи было не меньше, чем у британской. Вам что-нибудь говорят такие названия, как Ангола, Афганистан, Вьетнам, Куба, Никарагуа?
И все это надо было начинать именно в 1962 году, одновременно с Бондом. В этом году как раз был назначен секретарем ЦК КПСС Юрий Владимирович Андропов — интеллектуал, разведчик, патриот. Блестяще владел иностранными языками, что доказал в 1956 году, объяснив Имре Надю на чистом венгерском с вставкой буквально из трех русских букв, куда следует идти всем ревизионистам, пытающимся подорвать устои социализма в Венгерской Народной Республике. После успеха первого фильма о советском суперагенте надо было отвечать на каждый бондовский фильм своим, исаевским. Ударом на удар. И тогда бы мы сегодня в Кремле показывали бы 20-ю серию фильма о Штирлице. А жителям стран Запада пришлось бы научиться разбираться в отличиях псковского самогона от нижегородского.
АЛЕКСЕЙ Ъ-АЛЕКСЕЕВ