Россия стала перенимать опыт Запада. И делает это серьезно: опыт закрепляется и творчески развивается.
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ / купить фото
Началось все пять лет назад с введения в обиход термина «иностранные агенты». Их придумали американцы в 1938 году, чтобы таким образом бороться с гитлеровской пропагандой, обслуживать которую за соответствующую плату брались американские юрлица. Мы приняли схожий закон, но только в 2012 году. Наш закон мягче. Американский касается любых юрлиц, наш — только НКО, занятых политической деятельностью. Американский, кроме финотчетов, требует от агентов сведений о переписке и телефонных разговорах, которые они вели в США. Наш — только финотчеты.
Слово «иноагент» у нас тоже зазвучало по-своему. В США иностранные агенты — это те, кто работает на деньги и в интересах принципала. По-нашему, любые деньги из-за границы означают, что НКО работает на зарубежный интерес. А поскольку политической деятельностью в России с прошлого года считаются даже круглые столы и соцопросы, то в реестре иностранных агентов оказался, например, социологический «Левада-центр», который получил зарубежный заказ на маркетинговое исследование.
В 2015 году узаконен новый вид — «иностранная или международная организация, деятельность которой нежелательна на территории РФ». Право инициировать процесс признания такого статуса дано Совету федерации. Это был уже российский эксклюзив. Аналогов такому в законодательстве иных стран Совет Европы пока не обнаружил.
В России почти 230 тыс. НКО. В реестре иноагентов всего 84 организаций, в реестре нежелательных — 11. Но дело не в масштабах, а в наглядности. Российский гражданский сектор получил ясный сигнал: есть НКО «хорошие», «не очень хорошие» и «плохие», а власть сама знает, кто из них кто. Одни зарубежные и международные организации подумывают о сворачивании деятельности, не дожидаясь «нежелательности». Другие перестают направлять в России гранты, предназначавшиеся на вполне гуманитарные исследования. Отечественные НКО отказываются от зарубежных грантов, вступая в конкуренцию за гранты президентские. «Да мало ли способов заставить человека подчиниться, не беря его за горло»,— рассуждал «верный Руслан» в повести Георгия Владимова о судьбе сторожевого пса в ГУЛАГе.
В 2017 году тема вышла за пределы гражданского сектора. Зарубежные СМИ, вещающие в России на русском языке, с этого года могут признаваться иностранными агентами. Это наш ответ США, которые признали иностранным агентом российский телеканал Russia Today. Вот и мы признали иноагентами радио «Голос Америки» и «Радио “Свобода”», финансируемые из бюджета США. А предварительно мы приняли закон, который будет применяться «зеркально» в отношении СМИ той страны, которая признает иноагентом наше СМИ.
Идея о СМИ-иноагентах витала и пять лет назад. Ей тогда никто не придавал значения, потому что ее автором был депутат Госдумы Евгений Федоров, прославившийся эксцентричными идеями. Его послушать, так и Виктор Цой был агентом ЦРУ. Но стоило США наделить агентским статусом RT, как идее незамедлительно нашлось место в российском законодательстве.
Более того, в СФ летом этого года появилась «временная комиссия по защите государственного суверенитета и предотвращению вмешательства во внутренние дела РФ». На первом же заседании она обсудила в закрытом режиме «ряд предложений, связанных с развязанной против РФ информационной войной». В новом году комиссия будет работать над «Черной книгой вмешательства», публично сообщил ее глава сенатор Андрей Климов. Книга будет состоять из «своеобразных микропарламентских расследований» по целому ряду тем.
Одну из тем сенаторам подсказал президент на предновогодней встрече с руководством Госдумы и СФ. «Надо внимательно посмотреть, как работают некоторые компании (иностранные.— “Ъ”), в социальных сетях, насколько они широко вовлечены в нашу внутриполитическую жизнь,— посоветовал Владимир Путин.— Надо будет внимательно проанализировать, как они будут вести себя в ходе президентской кампании».
Выльется ли это в «микропарламентское расследование» о вмешательстве американских хакеров в российские выборы или в новые законы для российского интернета, станет ясно после 18 марта. Возможно, мы вновь найдем среди западных разработок что-нибудь подходящее для нашей почвы.
А может, уже и не понадобится ничего там искать. Ведь слово «война» прочно вошло в отечественный политический лексикон за последние три года. После первых санкций, примененных против нас вслед за присоединением Крыма, в информационный поток был запущен слоган «России объявили торговую войну». По мере нарастания критического потока о России в зарубежных информационных каналах слоган трансформировался: «России объявили информационную войну». Позже речь пошла о «новой холодной войне против России». А в последние две недели уходящего года, когда началось выдвижение кандидатов в президенты, слоган упростился до предела: «России объявили войну». Об этом заговорили как сторонники Владимира Путина, так и его оппоненты из КПРФ.
О том, на что способна бывает власть при «военной угрозе», вспомнил директор ФСБ Александр Бортников, описывая массовые репрессии 1937 года в интервью по случаю 100-летия создания ВЧК. «Планы нападения на СССР разрабатывались еще с 20-х годов. Угроза надвигающейся войны требовала от государства концентрации всех ресурсов и предельного напряжения сил. Мобилизация проходила очень болезненно. Жесткие методы государства породили неприятие у части общества»,— пояснил директор ФСБ. Академики и члены-корреспонденты РАН в открытом письме назвали часть тезисов этого интервью оправданием «большого террора». Критически выступил также Комитет гражданских инициатив Алексея Кудрина.