Смог в его классическом, лондонском виде прекратил свое существование еще в середине прошлого века. Знакомый нам по произведениям Чарлза Диккенса и Артура Конан-Дойля так называемый индустриальный смог возникал в результате отопления множества многоквартирных домов каменным и бурым углем, при сгорании которого в трубу вылетали клубы двуокиси серы. Она смешивалась с капельками утреннего и вечернего тумана и создавала типичный лондонский смог. По иронии судьбы, именно в Лондоне в декабре 1952 года впервые образовался смог нового поколения — постиндустриальный. Уже лет двадцать слово "смог" на Западе является синонимом слова "озон" (в этом легко убедиться, набрав в любой интернетовской поисковой машине слово "smog": во всех ссылках речь будет идти исключительно об озоне). Для образования озона нужно, чтобы во времени совпали всего четыре фактора: солнечный свет, наличие в воздухе любых окислов азота, любых окислов углерода и температура воздуха выше 18°C. Все четыре фактора присутствуют в больших южных городах круглый год, а в северных — летом. Окислы азота и углерода летят из труб автомобилей и промышленных предприятий, а солнце светит всегда. В результате так называемого фотохимического эффекта под действием солнечного ультрафиолета окислы азота и углерода превращаются в газ озон, который, в отличие от своего ближайшего родственника — газообразного кислорода, обладает гораздо большей окисляющей активностью. Уже давно доказано, что озон провоцирует респираторные и сердечно-сосудистые заболевания и обладает выраженной канцерогенной активностью (с большой вероятностью может стать причиной рака легкого). Пиковые концентрации озона в атмосфере больших городов СССР регистрировались еще в 1970-х годах. По словам профессора Мигмара Пинигина, которому тогда были поручены эти исследования, летом озон регистрировался в Москве в районе Садового кольца и в курортных городах Крыма и Кавказа, но в советский период постоянный мониторинг озона так и не был налажен. По словам начальника Московского регионального центра по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды Росгидромета Николая Ефименко, только в этом году начали работать два озономера его ведомства — на ВВЦ и Шипиловской улице — и еще один, принадлежащий Центру мосэкомониторинга департамента природопользования и охраны окружающей среды правительства Москвы, стоит на Кутузовском проспекте. Но впервые рядовые граждане РФ узнали, что у нас тоже есть озон и фотохимический смог только в конце июля этого года — и только в результате межведомственного скандала. Ъ уже писал, почему чиновники Росгидромета публично обвинили по ТВ своих коллег из московского природоохранного департамента Леонида Бочина в сознательном сокрытии информации о превышении норм предельно допустимой концентрации озона в Москве. Господин Ефименко заявил тогда Ъ, что "свои собственные экологи снабжают Лужкова 'карманной' информацией, а мы мешаем им своими объективными данными. Им надо докладывать Лужкову, что атмосфера в Москве становится с каждым днем все лучше и лучше". Однако буквально на следующий день руководитель Центра мосэкомониторинга правительства Москвы Николай Фурсов сообщил Ъ, что их ведомство совместно с Росгидрометом готовит заявление для СМИ насчет того, что озона в Москве не было, нет и не будет. Под этим заявлением уже обещали, по словам господина Фурсова, подписаться ученые РАН и МГУ. Их совместное заявление до сих пор в СМИ не поступило, но с тех пор об озоне от представителей Росгидромета и ведомства господина Бочина не слышно ни одного слова — стало быть, его в Москве больше нет.
АННА Ъ-КАЧУРОВСКАЯ, СЕРГЕЙ Ъ-ПЕТУХОВ