Вчера Владимир Путин встречался с академиками-океанологами на Дальнем Востоке. Чтобы попасть на эту встречу, специальному корреспонденту Ъ АНДРЕЮ Ъ-КОЛЕСНИКОВУ пришлось миновать все возможные посты.
Совещание с учеными-экологами во главе с академиком Лаверовым Владимиру Путину предложили провести прямо в бухте Средняя на территории Дальневосточного морского заповедника. В этой бухте уже три дня стоит круизный лайнер "Русь", на котором ночует президент.В бухту Средняя можно попасть и землей, и морем. Морской путь гораздо короче и удобнее. Если идти из Владивостока на небольшом скоростном катере, дорога займет пару часов. Добраться до бухты Средняя землей гораздо труднее. Ехать надо часов семь-восемь, и все равно никакой гарантии, что доберешься, нет: несколько последних километров дороги вообще отсутствуют.
Между тем мне пришлось выбрать именно автомобиль, потому что море было закрыто. И в конце концов после всяких приключений я оказался не в бухте Средняя, а в соседней бухте — Спасения, откуда открывался чудесный вид на "Русь" и парусник "Надежда", а также на несколько военных кораблей,— и становилось совершенно ясно, что своими силами до Средней быстро не добраться. Отсюда, впрочем, уже через несколько минут оказалось вообще невозможно выбраться, потому что пошел дождь, вмиг размывший и без того ненадежные дороги.
Бухта Спасения, где я оказался,— часть государственного морского заповедника. Здесь так же, как и в Средней, есть свой кордон с инспекторами, которые охраняют заповедник от браконьеров, или браконов, как их для удобства называют инспекторы. "Браконы" в аквалангах собирают здесь трепангов и, увидев инспекторов, неторопливо собираются и без хлопот уходят от них на своих двухсотсильных лодках. Инспекторов больше всего поражает, что "браконов" не останавливает даже огромное количество пограничных кораблей и катеров, которые, как считается, полностью контролируют и бухту Средняя, и все соседние, и весь этот участок Японского моря, и Тихого океана тоже.
Меня без особой радости встретил начальник кордона Андрей Геннадьевич. Он потребовал документы и был неприятно удивлен, что нет разрешения на посещение заповедника. Еще больше он был удивлен, как мы миновали все посты, пограничные и некоторые другие. Я объяснял ему, что мы делали это не специально и даже искали эти посты, потому что пропуск на нас теоретически у кого-то из них был.
Дождь все это время лил в полную силу. Немногочисленные обитатели кордона готовились затопить печь. Среди них оказались две женщины, которые только поздно ночью вернулись из Средней. Это были сотрудницы Института биологии моря, которые помогали убирать небольшой домик в Средней к совещанию президента с экологами. Как только домик становился, по их мнению, чистым и начинал соответствовать уровню президента, приходила какая-нибудь комиссия — из ФСО, или из санэпидстанции, или для проверки продуктов. Члены комиссии топтали полы, и женщины начинали все заново. Они отгладили все занавески, хотели даже покрасить плинтусы и готовы были покрыть лаком полы, но им категорически запретили, мотивируя тем, что президент не должен чувствовать искусственных запахов в таком месте, как единственный в России морской заповедник. Тогда они ограничились тем, что принесли и воткнули в розетку фумигатор, чтобы президента не съели комары. Это им разрешили. Женщины признавались, что отдыхают душой в бухте Спасения, переволновавшись за эти дни в Средней. И возвращаться туда совсем не торопятся.
Мне, наоборот, нужно было спешить, и в конце концов судьба улыбнулась: меня забрал катер, пришедший с "Руси". Так я попал на совещание в Среднюю.
Для совещания в домик накануне завезли роскошный овальный стол красного, похоже, дерева и черные кожаные кресла. Обещали оставить это богатство на кордоне. Ну и кто будет за этим столом в этих креслах сидеть?
Президент, появившись наконец в домике, был очень оживлен. Семеро академиков тоже, похоже, испытывали эмоциональный подъем. Встреча, рассчитанная на один час, продолжалась два с половиной. Президент пил зеленый чай и с удовольствием слушал рассказы океанологов про то, что как только в связи с его приездом на территории морского заповедника в изобилии появились пограничные катера, то сразу полностью исчезли браконьеры. Путин поддержал эту тему, сказав, что обязательно поговорит с директором ФПС господином Тоцким, как бы усилить и без того существующее тесное взаимодействие между пограничниками и инспекторами.
Президент предложил обсудить еще более серьезные проблемы. Так, он сказал, что в планах нефтяников — проложить по территории заповедника нефтяную трубу и заложить для нее обширную инфраструктуру, и упомянул, что хочет посоветоваться с академиками, в каком именно месте удобнее будет это сделать (надо ли это делать вообще, президент обсуждать не предлагал).
Но академики предпочитали говорить с президентом о своем, наболевшем. Они пожаловались, что в стране нет порядка в авторском праве. Вот посылают они свои работы в западные журналы, но те не спешат их печатать, а отсылают своим специалистам, которые, пользуясь результатами русских ученых, раньше них публикуют свои.
— Вот Жорес умеет все нормально организовать,— сказал академик Лаверов,— а другие, не менее достойные Нобелевской премии, не умеют.
Президента знакомили с обитателями заповедника, которых он еще не смог потрогать руками сам (а таких за эти три дня почти не осталось). Так, директор Института биологии моря Владимир Касьянов показал Владимиру Путину медузу цианею на картинке, вздохнув: "Какая же она все-таки красивая".
— Иногда, конечно, входит в контакт с людьми. Смертельных случаев среди людей, к сожалению, не было,— зафиксировал господин Касьянов.
— Как? — переспросил президент.
— Чем больше людей в заповеднике, тем хуже,— продолжал настаивать на своей оговорке директор Института биологии моря.— И наоборот.
— Поэтому он и сказал, что, к сожалению, не было смертельных случаев...— сказал, обращаясь к остальным академикам, Путин.
— А вы, Владимир Владимирович, нерпу видели? — попытался наконец уйти от скользкой темы Касьянов.— Посмотрите, какая красивая нерпа на этом фото!
— Да, видел, еще позавчера! — с готовностью отозвался президент.
— А вот на фото марикультурные плантации. Получаем агар-агар, который нужен и для вооружения, и для косметики.
— Ага,— оживился президент,— я знаю, из него зефир делают.
— Но надо воспроизводить не только биоресурсы, но и самих биологов,— продолжил Касьянов.— Итак, переходим к подготовке кадров. Привлекаем их, зомбируем, так сказать, у себя в институте, потом они к нам возвращаются на работу.
В разговор вступил академик Грамм-Осипов. Он стал рассказывать про глубоководные необитаемые аппараты:
— Максимальная глубина погружения — 5-6 тысяч метров. Вот запустили мы один аппарат, а его раздавило.
— А киты на сколько могут опуститься? — с огромным интересом спросил президент.
Ему было явно мало и трех дней, проведенных в бухте Средняя.
— Ну, так глубоко не могут,— снисходительно ответил Грамм-Осипов.
— Ну, я знаю,— отмахнулся президент.— А все же на сколько могут?
— До тысячи, наверное.
Путин удовлетворенно кивнул. В такой непринужденной беседе прошли два с половиной часа.
— Если не возражаете, продолжим в неформальной обстановке за обедом,— предложил наконец президент.— И еще я тут у вас книжки и альбомы на стенде видел. Можно, я с собой парочку возьму?
И взял сначала одну, потом вторую, а потом и все полтора десятка стоявших на стенде. Про нефтяную трубу так и не поговорили. На мой вопрос, почему же так, президент ответил:
— За обедом и поговорим.
Но вот лично у меня уверенности нет, что все же поговорили. Мог увлечься королевскими креветками.