Важико Чачхиани рассказал Алексею Тарханову об экспозиции павильона Грузии.
Фото: Алексей Тарханов, Коммерсантъ / купить фото
— Почему ваша работа называется "Живая собака в окружении мертвых львов"? Вы не венецианских львов имеете в виду часом?
— Я говорю о маленькой незаметной жизни, которую львы не замечают, но которая сильнее львов, потому что длится дольше. Это библейская цитата.
— Жили ли вы сами в таком доме?
— Нет, я городской мальчик. Я из Тбилиси, это один из самых красивых городов на свете, сейчас архитекторы его изуродовали. Я думаю, в советское время он был прекраснее. Но у нас была дача, построенная на русский манер, так что я чувствую, что меня многое связывает с такой архитектурой. Там, правда, не было такой веранды, но мне как раз показалось, что это замечательно, потому что через стекло веранды вы можете видеть все, что происходит в доме.
— Откуда приехал ваш дом, вы знаете его историю?
— Это покинутый дом. Я нашел его в Чиатуре, шахтерском городе, он был весь покрыт сажей. Ему более ста лет, и в нем, как мне показалось, жила женщина. Так я мог судить по порядку вещей, к тому же там висел женский портрет на стене.
— Значит, в комнатах реальные вещи?
— Многие из дома, в том числе и портрет, ну а остальное пришлось собрать по барахолкам, но это вещи, которые могли бы в этом доме быть.
— Сколько вам лет? Где вы учились?
— Мне тридцать один. Сначала в Тбилисском техническом университете, потом в Амстердаме в Академии Ритвельда, потом в Художественном университете в Берлине у Грегора Шнайдера. С 2008-го живу за границей и работаю с перформансами, скульптурой, фильмами, историями политики и социума.
— Как вы справились с технической задачей инсталляции? Придумать такое трудно, но, наверное, и сделать тоже.
— На то есть инженеры и техники. Было не очень просто все перевезти, собрать и подключить, но как-то все в итоге собралось, и, как видите, крыша протекает, а пол нет. И главное, дождь идет. Я люблю дождь — он для меня символ жизни и смерти.