Интервью, которое Борис Ельцин дал РТР к Дню России, стало для отечественных политиков забавнейшим политическим ребусом, разгадать который попыталась и обозреватель Ъ ЕЛЕНА Ъ-ТРЕГУБОВА.
В этом году первый президент России высказывался по внутриполитическим проблемам лишь однажды. Да и то опосредованно, через Бориса Немцова. 27 февраля лидер СПС съездил к нему в Барвиху и, вернувшись, рассказал журналистам, что Борис Ельцин "крайне обеспокоен ситуацией со свободой слова в России". "Я терпел любую критику, а сейчас даже справедливое замечание трудно произнести вслух" — так господин Немцов процитировал слова первого президента. Тогда вокруг ельцинских оппозиционных заявлений возник скандал: на ленте информационного агентства "Интерфакс" они провисели всего несколько часов, а потом были сняты — как свидетельствовали источники Ъ, по звонку из Кремля.Поэтому нынешнего выступления бывшего руководителя страны ждали с особенным интересом: наконец-то он, воспользовавшись своим чудесным выздоровлением, выскажется по наиболее острым политическим проблемам.
Однако жанр интервью на государственном телеканале явно поставил господина Ельцина в жесткие рамки, предотвратив нежелательные для Кремля "загогулины": корреспондент Евгений Ревенко с каким-то маниакальным упорством избегал темы свободы слова. Даже вспоминая лозунги Ельцина-политика, он перечислил лишь "контроль над чиновниками, свободу личности и частную собственность". "Сейчас вы добавили бы что-нибудь к этому?" — робко переспросил интервьюер.
Но Ельцин моментально раскусил эту хитрость:
— Нет свободы слова. А вы — журналист, Женя. Для вас свобода слова — главное, так сказать, понятие. Свобода слова, свобода мышления, свобода выразиться — ведь это главное понятие для свободы человека. Поэтому, конечно, надо добавить свободу слова.
Развивать эту тему дальше ведущий РТР Борису Ельцину предусмотрительно не дал.
Зато много времени было посвящено последним политическим инициативам Кремля — переделу постов в Думе, попытке расколоть компартию, а также реанимации для активной предвыборной деятельности "Единой России". Складывалось впечатление, что вопросы и ответы выстроены спичрайтерами, готовившими для Ельцина текст интервью, так, чтобы максимально доходчиво отрекламировать для публики последние достижения кремлевских политтехнологов.
Для начала Ельцина подвели к его любимой теме — борьбе с коммунистами.
— Во всем мире коммунистическая идея идет на спад,— радостно подхватил он.— В нее все меньше и меньше верит людей. Компартии тают на глазах. Так и в России. Это историческая неизбежность и я, например, лично этому радуюсь!
Дальше господин Ельцин начал по пунктам излагать ту самую программу наезда на КПРФ, которую столько раз уже слышали в кулуарах кремлевские и думские журналисты от представителей администрации президента.
Пункт первый — мотивировка раскола КПРФ:
— Сколько можно компартии, нашей жесткой компартии во главе с Зюгановым ходить под красным полотнищем с портретами Ленина, Сталина?
Пункт второй — технология раскола:
— Я бы хотел, чтобы в компартии даже нашлись бы (а там есть) более светлые головы, которые пошли бы по социал-демократическому пути, создали бы социал-демократическую, настоящую цивилизованную партию...
(Странно, что господин Ельцин прямо не назвал Геннадия Селезнева и его движение "Россия", которое собирается преобразовываться в партию. Видимо, такая тактичная фигура умолчания была продиктована опасением, что даже "цивилизованные" коммунисты вряд ли пойдут в партию, благословленную антикоммунистом Ельциным.)
Пункт третий — намерение Кремля помочь спикеру Селезневу провести его партию в будущий парламент:
— Партию, которая бы в том числе и в парламенте не вела бы такую политику, как сейчас компартия: не принимать, отбросить, конфликтовать...
Подытоживая эту тему, Борис Ельцин дал позитивную оценку теневым действиям кремлевских эмиссаров в Думе:
— И этот раскол хорош! То, что случилось в парламенте,— о-о-о-чень хорошо. И это справедливо, самое главное! Справедливо! Нет большинства у компартии — и нет и руководителей среди комитетов!
Покончив с коммунистами, первый президент начал расхваливать "Единую Россию". Которую он, правда, упорно называл "Единством" — видимо, потому, что восхвалять нынешнее название этой партии, в которой участвует и бывшее движение "Отечество" (на прошлых выборах критиковавшее антинародный режим Ельцина и обещавшее посадить "семью"), первому президенту было как-то не с руки:
— Для меня импонирует "Единство". Я голосовал за них и в прошлом году, я лично хорошо знаю и Сергея Шойгу. У нас добрые, хорошие отношения, мы встречаемся, в том числе семьями. Я хорошо знаю его взгляд в будущее. Я буду голосовать за "Единство"!
В этом пассаже господина Ельцина явно была заложена поддержка кремлевской команды Волошина-Суркова, которые патронируют "Единую Россию",— в противовес "питерской группировке", которая, по данным Ъ, уже приступила к созданию параллельного конкурирующего предвыборного штаба, в частности, предлагающего Владимиру Путину проект создания пропрезидентской "партии жизни" спикера Совета федерации Сергея Миронова. Услышав о личной дружбе, якобы существующей между первым президентом и лидером "Единой России", вхожие в президентскую семью люди изумленно развели руками: "Ну, это уж просто откровенная рекламная заказуха!" Видимо, господин Шойгу был противопоставлен главе генсовета "Единой России" Александру Беспалову, которого поддерживают питерские.
Таким образом, в праздничном интервью первый президент России продемонстрировал, что хотя у него пока и не хватает сил вернуться на политическую сцену самому, зато поддержать своих, то есть команду, сохранившуюся в Кремле с его времен, он уже в состоянии. Предыдущая попытка господина Ельцина тряхнуть стариной закончилась скандалом: испугавшись его намерения возглавить общественный совет ТВ-6, президент Путин срочно откомандировал курировать этот телеканал Евгения Примакова. Теперь остается только гадать, чем может грозить нынешнему президенту отличная физическая форма его предшественника, которую он продемонстрировал стране и миру 12 июня. И какие политически шаги помимо изучения английского он может предпринять в ближайшем будущем — хотя бы просто для того, чтобы, по его собственному выражению, "загрузить мозги".