Книгу Люиса Мамфорда (Lewis Mumford) "Миф машины" должны бы были перевести и издать лет десять назад, в эпоху обостренного ощущения интеллектуальной победы над тоталитаризмом, воспоследовавшей победе политической. Но, видимо, тогда у Фонда Сороса не дошли руки, из бестселлеров либеральной оппозиции тоталитарному сознанию перевели одного Карла Поппера, а дальше русское переводческое философствование настолько увлеклось темным германским и сбивчивым французским гением, что до Мамфорда дошли только теперь, и то в рамках программы "Пушкинская библиотека", то есть проекта наполнения провинциальных библиотек хорошими книжками. Так что теперь Мамфорд внесет свою лепту в формирование оппозиции засилью держиморд-губернаторов, что удачно, ибо дух книги в чем-то перекликается с возвышенным идеализмом сестры Самары и mon amour Костромы.
Мамфорд, даром что американец, обладает удивительным британским свойством без пафоса, а скорее с юмором ставить все с ног на голову. Как все мы знаем, труд, труд и труд, а также производство орудий для этого труда превратили обезьяну в человека, и это успокоительно, поскольку отсутствие всяких подвижек в сторону человека со стороны наблюдаемых нами обезьян легко объясняется их леностью, склонностью к дурацким играм, ужимкам и глупому скаканию по клеткам. Мамфорд переворачивает все сразу. Орудие труда — это прежде всего рациональная функция: молоток — чтобы забивать гвозди, палка-копалка — чтобы рыть ямы. Но животные отчаянно функциональны и рациональны: рожи кротов приспособлены к тому, чтобы рыть землю, а тело обезьян — чтобы прыгать по деревьям. Специфика человека в том, что он ни к чему специально не приспособлен, то есть нефункционален и не рационален. Это и делает его человеком.Отчего он мается и страдает, потому что, имея возможность заняться чем угодно, страшится этой неопределенности. Во избежание этих мучений он создает функциональные машины, организованные строго рационально и позволяющие человеку не думать, что ему делать, а напротив того, делать чего нужно машине. Так что первым и замечательным утверждением Мамфорда оказывается следующее: государство (первая мегамашина, изобретенная человечеством) является до той же степени порождением цивилизации, до какой — желанием вернуться в животное состояние отсутствия свободы выбора, стремлением уподобиться муравью, который делает чего надо муравейнику и совершенно не озабочен проблемой, к чему приложить свою конечную и никчемную жизнь. Вторым следующим из этого утверждением оказывается переворачивание метафоры государства как машины в обратную сторону — машины как государства. По идее Мамфорда, само изобретение и идеология машин, машинного производства и технологии является, скажем так, техническим опредмечиванием метафоры государства и, естественно, вызвано тем же самым навязчивым желанием создать идеальную модель несвободного человека, основным смыслом жизни которого является включение этого идеального устройства и его выключение в нужные промежутки времени.
Появление этой книги сегодня несколько расходится с общественными настроениями. Но, хотя легкий приступ рефлексии приводит к тому, чтобы осознать эту книгу как скрытую метафору наших собственных потаенных желаний и политических устремлений последних двух лет (разрушив наш паровоз в 90-е годы, мы теперь страстно желаем воссоздать его заново, чтобы все в нашем государстве тикало как часы и все были счастливы), мы все же остаемся при возможности подивиться тому, какие, право, чудные эти американцы и до какой степени все же они мифологизируют свои машины.
Другим примером диковинности американцев является книга Александра Эткинда. Эткинд — автор, безусловно, выдающийся и замечательный, один из двух-трех ученых, благодаря которым еще нельзя констатировать, что русская гуманитарная школа свое существование закончила и занимается исключительно перепечатками ранее созданных книг еще пока живых звезд 60-х и 70-х. Тема его хотя и крайне специфична — религиозные секты на фоне становления культурной элиты эпохи революции 1917-го и вокруг, но в конечном счете является не чем иным, как перетолковыванием традиционной коллизии "народ и интеллигенция". Открытия его в предшествующих книгах — "Эрос невозможного", "Хлыст" — блестящи, скандальны и захватывающи, читались они, как детективы Бориса Акунина. Теперь он решил "интернационализовать" свой материал, открыв связи русской интеллигенции и американских сект, а также попытки пересадить эти секты в Россию.
Целая коллекция чудиков-народников, которые то ездят в Америку в какие-то чудовищные религиозно-коммуниальные образования, то вступают в них, то разочаровываются, то возвращаются в Россию в качестве американских подданных, то уезжают из нее, и все с поисками смысла жизни и путей освобождения народа, собираются на этих страницах. Квакеры, шейкеры, мормоны, молокане — все промелькнули перед нами, все побывали тут. Но вот беда: по сравнению с русскими сектантами, так интересно избавлявшимися от гениталий в предшествующих книгах Эткинда, американские выглядят какими-то маргинальными простодушными занудами. Причем наши, с одной стороны, в своих действиях обнаруживали какие-то глубины народного духа (так что, читая про них, я немедленно погружался в размышления о путях русской идеи и время от времени трагически шептал: "Все понятно! Все понятно!", вызывая беспокойство родственников), а с другой — замечательно рифмовались с идеями Фуко, Бодрийара и философического бесстыдника Батая, так что чувствовалось, что жизнь русских сектантов прошла не зазря и они внесли большой вклад в современную философию в качестве примеров. А что касается американских сектантов, то они больше рифмуются с идеями Троцкого и Ленина и никакого удовольствия этим не доставляют.
Эткинд, конечно, не виноват, Эткинд блестящ — сектанты не катят. Но в своем роде это приятное открытие. Потому что, с одной стороны, испытываешь большую гордость за наш народ, который родил самых сектантских сектантов в мире, и к тому же интереснее всего трансформировал эти сектантские настроения в литературу, искусство и политику. А с другой стороны, согласитесь, что ведь в каждом нормальном русском интеллигенте живет ощущение, что американская культура — это какая-то лажа. Так это, оказывается, еще от шейкеров повелось.
Люис Мамфорд. Миф машины. Перевод Т. Азаркович, Б. Скуратова.— М.: Логос, 2001
Александр Эткинд. Толкование путешествий. Россия и Америка в травелогах и интертекстах.— М.: Новое литературное обозрение, 2001