процесс
В Краснодарском краевом суде возобновился процесс над известным чеченским полевым командиром Лечи Исламовым, известным также как Лечи Борода. Ъ уже рассказывал, что его обвиняют в вымогательстве, похищении людей и других тяжких преступлениях. На суде выступил и сам подсудимый, и его защитники, которые потребовали, чтобы в оценке действий обвиняемого суд исходил из Хасавюртовских соглашений. Потом начался допрос свидетелей. С подробностями — ГАЛИНА Ъ-КРАВЧЕНКО.Военный хадж
Гособвинитель заранее потребовал, чтобы во избежание утечки конфиденциальной информации процесс был закрытым. Тем не менее Ъ удалось узнать, что происходило в зале суда.
Первое заседание шло шесть часов с небольшими перерывами. По словам председательствующего Игоря Галкина, подсудимый Исламов категорически отказался признать себя виновным даже по очевидным фактам. В деле, например, есть эпизоды, относящиеся к началу 90-х годов. Тогда Исламов с неким Дебировым промышляли рэкетом в Москве, вымогая деньги у афганских предпринимателей. Дебирова поймали и посадили. Еще на следствии он дал показания против подельника. Исламову тогда удалось избежать ареста. Судья напомнил об этом эпизоде, но обвиняемый стоял на своем — в столице не бывал, с Дебировым не знаком, деньги не вымогал.
По поводу незаконных вооруженных формирований, в организации которых он обвиняется, Исламов и вовсе заявил, что суд введен прокуратурой и МВД в заблуждение. Он изложил свою версию событий. По словам подсудимого, после первой чеченской войны он вошел в непосредственное окружение президента Ичкерии Аслана Масхадова и по его указанию полгода возглавлял спецподразделение имени Шейха Мансура. Оно, как утверждал Исламов, поддерживало правопорядок в Урус-Мартановском районе, боролось с наркомафией и распространением ваххабизма — "этого извращения истинной веры". Истинная же вера весной 1998 года позвала Исламова в хадж. Домой он вернулся лишь в ноябре 1999-го.
"Значит,— подытожил обвиняемый,— находясь за пределами Чечни, я не мог принимать участия в боях против федеральных войск или формировании вооруженных отрядов во время второй кампании". Кроме того, заявил он, неприязнь к ваххабизму не позволяла ему встать на сторону тех, кто втянул чеченский народ в новую войну. Однако, по его словам, и сторону федералов Исламов принять тоже не мог — слишком уж много исходило от них несправедливости по отношению к мирному населению. Поэтому он пытался соблюдать нейтралитет и держаться подальше от передовой, чтобы не навлекать на себя подозрений.
Тем не менее война его все-таки настигла — буквально через месяц после его возвращения из хаджа аул, где он гостил у родни, подвергся ударам с воздуха. Несколько домов было разрушено, хозяева получили травмы, сам он был сильно контужен: "Я не верил, что поднимусь с постели, но Аллах оказался милостив". Женщины тейпа вывезли его в горы к родителям. Там было тихо, и здоровье пошло на поправку. Исламов был не прочь задержаться в отчем доме, но боевые действия приблизились и к этим краям. А так как, по его словам, десантники в каждом чеченце моложе 80 лет видели врага, то он от греха подальше перебрался на равнину.
Миссия невыполнима
С марта по август 2000 года вместе с женой Лаурой Лечи Исламов жил в станице Старая Сунжа. Ни от кого не прятался и уезжать не собирался. Ведь все вокруг, включая представителей власти, прекрасно знали о той миссии, которую он добровольно возложил на себя еще во времена первой чеченской войны. Как утверждал подсудимый, 90% заложников, захваченных в Чечне, оказались на свободе благодаря его содействию.По словам подсудимого, с просьбой о помощи в розыске пропавших людей к нему нередко обращался тогдашний президент Ингушетии Руслан Аушев, высоко оценивший его заслуги как посредника. Правда, из-за этого у Бороды возникали трения с собственным президентом — Аслан Масхадов упрекал своего сподвижника в том, что он "больше работает на соседей". Именно от Масхадова, подчеркнул допрошенный, он узнал о похищении в 1997 году сотрудников Северо-Кавказского РУБОПа подполковника Анатолия Шапкина и полковника Асланбека Шортанова, за которых бандиты требовали $5 млн. По словам подсудимого, Аслан Масхадов поручил тогда Исламову найти пленных милиционеров, в похищении которых его теперь обвиняют, и заказчика. Исламов отметил, что на этой встрече присутствовал влиятельный полевой командир Джафаров. По словам подсудимого, как раз его люди похитили рубоповцев — установить этот факт Исламову, в силу его обширных связей, не составило особого труда.
Посредника не только снабдили информацией о перемещении пленников, но и дали возможность с глазу на глаз поговорить с ними. Но стоило Бороде приступить к переговорам об их освобождении, как его задержали сотрудники чеченского МВД, рубоповцам же самим удалось сбежать в апреле 1998 года. У чеченских правоохранителей, по словам Исламова, давно на него большой зуб. Слишком много информации по своим каналам он получил о распрях между группировками, бесконечных разборках во внутренних органах и разворовывании средств. Впрочем, даже несмотря на закрытый характер судебного процесса, подсудимый предпочитал не распространяться на эту тему — из опасений за собственную жизнь.
Освободитель
После выступления подсудимого слово взяли его адвокаты. Они пояснили, что в соответствии с Хасавюртовским договором Масхадову были даны полномочия для создания органа национального правопорядка — министерства шариатской безопасности. В его структуре предусматривались вооруженные подразделения. Именно таким подразделением командовал Исламов. Адвокаты намерены доказать, что их подзащитный не выходил за рамки служебных полномочий, и добиться в этой части оправдательного приговора.Между тем, по мнению гособвинителя Александра Пономарева, об оправдании не может быть и речи, в лучшем случае — о смягчении приговора. На взгляд господина Пономарева, Хасавюртовские соглашения полевые командиры использовали для легализации своих вооруженных банд. Об этом, в частности, говорили боевики, ранее осужденные в Краснодаре.
Вот и на этот раз обвинение не исключает, что по договоренности с Масхадовым боевикам Исламова попросту был присвоен официальный статус спецподразделения. Но с начала второй чеченской войны Хасавюртовские соглашения утратили силу, соответственно, и спецподразделение потеряло легитимность. А поскольку Исламов по-прежнему считался командиром, то и на него ложится часть ответственности за действия его подчиненных.
Обвинение утверждает, что, хотя Исламов лично и не пролил ничьей крови, он, будучи руководителем вооруженного формирования, отдавал приказы о сопротивлении федеральным войскам и, таким образом, не стоял в стороне от боевых действий. На факты причастности подсудимого к боевым операциям, по логике следствия, указывают обстоятельства его ареста 11 августа 2000 года: ингушские омоновцы задержали машину с оружием, в которой в компании нескольких боевиков ехал Лечи Исламов.
Адвокаты, в свою очередь, отмечают, что следствие так и не установило, какое отношение имел подсудимый к оружию и людям в машине. Сам же Исламов утверждает, что оказался с ними случайно: его якобы просто подвозили. При этом защита делает упор на то, что участники первой чеченской войны, к числу которых относится Исламов, в свое время попали под амнистию, а закон обратной силы не имеет. Что касается периода второй войны, то, по мнению адвокатов, против Исламова нет прямых улик.
С уликами в этом деле вообще большие проблемы. Даже судья вынужден был признать из рук вон плохую работу сотрудников МВД Ингушетии, которые на начальном этапе следствия собирали и оформляли доказательную базу. Например, как сейчас выясняется, Исламова сначала задержали, потом отпустили, а затем снова взяли под стражу. При нем нашли разрешение на право ношения оружия, но так и не выяснили, кому принадлежит изъятый арсенал и т. д.
Не получив ответов на эти вопросы, судья перешел к допросу свидетелей. Самые интересные показания дали жительница Самары Светлана Кузьмина и военный обозреватель "Новой газеты" Вячеслав Измайлов. И оба — в пользу Исламова.
В июне 1999 года председатель областного Комитета советских женщин Светлана Кузьмина с самарским журналистом Виктором Петровым отправились в Чечню освобождать из плена их земляка Алексея Чигадаева, солдата 81-го пехотного полка, разбитого под Грозным в первую чеченскую войну. Вскоре они сами стали заложниками. О том, как женщина прожила два года в плену и как вернулась домой, Ъ подробно рассказывал.
В суде Светлана Кузьмина подтвердила, что в ее освобождении важную роль сыграли жена Лечи Исламова Луиза и он сам. В то время он, правда, находился в Лефортовском СИЗО Москвы, но написал оттуда записку Руслану Гелаеву с просьбой нажать на "хозяев" заложников, чтобы те отпустили их без выкупа. Записку доставил бывший представитель Масхадова при МВД России Саид-Селим Бациев, которого привлекла к участию в операции Луиза Исламова.
Ей же удалось заручиться поддержкой журналиста "Новой газеты" Вячеслава Измайлова. Во время следствия господин Измайлов дал показания против Лечи Исламова, но обещал Луизе изменить их в суде, если супруги помогут освободить Светлану Кузьмину. Он сдержал свое слово. В суде журналист отверг причастность подсудимого к похищению не только госпожи Кузьминой, но и двух сотрудников РУБОПа и при этом крайне негативно высказался о действиях ингушских правоохранителей при задержании Исламова. Свои же первоначальные показания свидетель объяснил необходимостью заставить Исламова "подключить механизм тейповых связей для вызволения людей". "Я заявлю в суде, что ты виновен, если откажешься помочь",— процитировал журналист в ходе нынешнего допроса свою фразу из прошлогоднего разговора с Исламовым. По словам Вячеслава Измайлова, в таком щекотливом деле, как освобождение заложников, приходится прибегать к разным способам воздействия на посредников.
Теперь многое будет зависеть о того, что расскажут вызванные на следующее заседание побывавшие в заложниках офицеры РУБОПа.