Вчера главный театр страны провожал в последний путь своего старейшего дирижера Марка Эрмлера. На гражданской панихиде в фойе царской ложи собралось сразу несколько поколений работников Большого театра: самым старшим было под 80, самым младшим — менее 20.
Траурной церемонией руководил глава балета Большого театра Борис Акимов. Присутствовавшие овалом окружали дубовый гроб с телом покойного. На черном бархате драпировки, завесившей вход в царскую ложу,— небольшой черно-белый портрет Марка Эрмлера: седая грива волос, породистое лицо, спокойный взгляд. Никакой позы и никакого напряжения перед фотообъективом.Марк Эрмлер умер 13 апреля в Сеуле, где проводил серию концертов с корейским филармоническим оркестром в Сэджонском культурном центре. Кончина дирижера, которого около суток спасали корейские медики, подключив к аппаратам искусственного жизнеобеспечения, повергла Большой театр в шок. 5 мая Марка Эрмлера тут готовились поздравлять с 70-летием, несмотря на просьбу маэстро "не устраивать никаких церемоний". В тот день он собирался просто работать.
Каждые пять минут у гроба Марка Эрмлера менялась четверка траурного караула. Службисты и артисты, оркестранты и гримеры возлагали цветы и возвращались в толпу прощавшихся, где продолжали слушать о Марке Эрмлере. Анатолий Иксанов, генеральный директор театра, говорил о внешней и внутренней красоте и творческом долголетии Марка Эрмлера, "отдавшего театру без малого 50 лет". А под конец как-то по-мальчишески сокрушенно сорвался: "Простите нас, простите, дорогой Марк Фридрихович". Бас Владимир Маторин, слегка запутавшись под конец речи, отчего финал ее напомнил начало, позволил себе "ты": "Прости нас, Марк Фридрихович".
Прекрасные слова о дирижере сказал старейший оркестрант Большого театра Александр Альтдинер: "Эрмлер был интеллигентным, красивым, невероятно умным и добрым человеком с огромным чувством юмора. На репетициях он всегда знал, что надо делать, и добивался этого, не экспериментируя над музыкантами и никогда не повышая голоса". Тут за моей спиной кто-то всхлипнул. Плакала молодая и одна из самых работящих прим Большого театра Ирина Долженко. А к микрофону уже выходила ее ровесница и напарница Елена Зеленская.
"Я познакомилась с Марком Фридриховичем,— сказала она,— в Вене на репетиции 'Свадьбы Фигаро'. И не могу описать вам той гордости, какую испытала, работая вместе с ним над оперой Моцарта в моцартовской Австрии. Да и здесь, выходя на сцену в спектаклях, которыми дирижировал Марк Эрмлер, я всегда хотела одного — оправдать его доверие ко мне. Он верил в певцов и доверял им". Тут молодая певица, которую в Большом ценят за самое сильное и самое выносливое сопрано, зарыдала. А эстафету приняла Тамара Синявская, подтвердив, что "Эрмлер понимал и очень уважал человеческий голос. Когда Эрмлер стоял за пультом, мы, певцы, чувствовали себя спокойно, потому что у нас был надежный тыл".
Далее читали "правительственную телеграмму", которая оказалась от министра культуры, и слушали речь корейца из Сэджонского культурного центра, часто-часто произносившего "маэстра-а-а, маэстра-а-а". В переводе это вылилось в целую историю корейско-эрмлеровского сотрудничества, начатого в 2000 году. По тому, что кореец только вот не плакал, было видно, как ему неудобно за факт смерти, настигшей Эрмлера на их территории. Хотя, как следовало из выступления председателя совета ветеранов Большого театра, ясноголосой полной женщины с костылем, "уже будучи тяжело больным, Марк — или Маркуша, как мы его называли,— мужественно не замечал болезни и много-много работал". Под конец она выдохнула: "Ох, Марк! Если там есть жизнь, то пусть тебе достанутся самые лучшие, самые удобные условия, какие только могут быть в раю. Если, конечно, он там есть". И преклонила голову, извинившись, что земной поклон отвесить ей трудно.
Главный дирижер театра Александр Ведерников прислал из Монреаля телеграмму с неожиданным для многих признанием, что "последние 15 лет, близко общаясь с Марком Эрмлером, считал себя его учеником, хоть и не учился у него в консерватории". Слова эти принципиальны — уже потому, что заставляют верить в преемственность поколений и живучесть русской дирижерской традиции, без которой Большому театру нельзя. К счастью, у Эрмлера тут достаточно продолжателей. Один из его консерваторских учеников недавно принят в стажерскую группу театра, другой, Павел Клиничев, уже работает в штате, а внеклассный выученик Александр Ведерников, как известно, работает в должности главного дирижера — должности, которую ему передал Марк Эрмлер.
ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ