В Москве будет показан спектакль известного французского режиссера аргентинского происхождения Альфредо Ариаса по пьесе Жана Жене "Служанки". Перед гастролями парижского театра Groupe TSE, организованными Французским культурным центром, АЛЬФРЕДО АРИАС (Alfredo Arias) ответил на вопросы корреспондента "Коммерсанта" РОМАНА Ъ-ДОЛЖАНСКОГО.
— Жана Жене у нас принято считать апологетом порока и запретных мужских желаний. Для многих его личность и поныне остается загадкой. Вы были знакомы с Жене?
— Да. В нем было удивительное сочетание зрелости и любви к игре. Ему никогда не изменял специфический юмор, и поэтому он всегда сохранял дистанцию по отношению к собственным сюжетам. К театру Жене относился двойственно: с одной стороны, очень скептически, с другой — с огромным доверием к уникальной поэтической природе театра.
— Жене настаивал, что в "Служанках" должны играть только мужчины. Вы частично нарушили его просьбу: роль Мадам играете сами, а собственно служанок доверили женщинам. Что вас натолкнуло на мысль об этой пьесе?
— Моя семейная история. У меня было две тети. Их мама сделала все возможное, чтобы они не вышли замуж и всю жизнь оставались рядом с ней. В тетках была та же самая внутренняя подчиненность, которая есть в служанках Жене. А когда мать стала старой и бессильной, тетки сами наделили ее воображаемой властью. При этом они постоянно проигрывали сценарии своей жизни после смерти матери. Мне кажется, такие чувства — в природе человека, и Жене очень точно описал это состояние.
— Вы родились в Аргентине, но с начала 70-х работаете в Париже. Французы зорко следят за французскостью своей театральной культуры. Когда вы почувствовали себя своим во Франции, если вообще почувствовали?
— Наоборот, культурное сообщество Парижа очень открыто для иностранцев: возьмите хотя бы труппы Питера Брука или Арианы Мнушкиной. Их артисты говорят с очень сильным акцентом, однако это не смущает публику. В обществе есть, конечно, проблемы расизма, но к театру это отношения не имеет.
— Вы аполитичный человек?
— Я вынужден был стать политически ангажированным. Мой отъезд из Аргентины был связан с политической ситуацией, тогда в стране уже начинались преследования и репрессии. Я не принадлежу ни к какой партии, но политизирован поневоле. Так сложилось, что мое существование во французском театре стало реальностью. Но это вовсе не значит, что я стал французом.
— Кто ваши зрители?
— Просто живые люди. Я надеюсь, что живые. Люблю, когда в зале разная, смешанная публика, без разделения на классы и категории. Жизнь возникает там, где есть смешение. Меня пугает так называемая абонементная премьерная публика, как в традиционных престижных гостеатрах.
— То есть для буржуазной аудитории "Комеди Франсез" вы бы играть отказались?
— Мы обязаны играть для любой публики. Отклик зала необходим, но собственное состояние важнее: могу сказать, что "Служанок" мы играем в состоянии некоего внутреннего транса.
— А на плохие рецензии обижаетесь?
— Наше творчество протекает в замкнутом мире. Когда мы предъявляем его публике, происходит столкновение с действительностью, а критики — часть действительности. Нельзя обижаться на реальность. Если нас не поняли сейчас, нас поймут через десять лет. А хоть бы и никогда не поймут...
— У вас нет в планах русской драматургии?
— Каждый раз когда я смотрю какую-нибудь чеховскую пьесу, то думаю, что хорошо было бы ее сделать. Особенно "Вишневый сад". И непременно в Аргентине, потому что мне кажется, что аргентинские артисты могут очень хорошо почувствовать и сыграть Чехова.
Спектакль "Служанки" будет показан на сцене Театра имени Пушкина 15 и 16 апреля.