В минувшую субботу в Восточноевропейском институте психоанализа прошла дискуссия "Матерная речь как феномен культуры: слово 'хуй' в опыте речи, мышления и жизни".
Толчком для научных прений послужила книга Алексея Плуцера-Сарно "Большой словарь мата. Том I. Хуй". Но сам автор, увы, отсутствовал: как пояснил Виктор Топоров, главный редактор издавшего словарь "Лимбус-пресс", он сейчас "занимается черным пиаром на Украине и наверняка привезет оттуда новые выражения". Среди выступавших преобладали литераторы: большая часть приглашенных психоаналитиков трусливо отказались прийти, сославшись на то, что мат — феномен бескультурья, а не культуры. Виктор Мазин, директор Музея Фрейда, рассказал, как встретившийся ему накануне психоаналитик пробормотал: "Тема скользкая..." — и немедленно сбежал на дачу. Подобная реакция, ясное дело, свидетельствует о комплексах, вытеснении и так далее. Господин Мазин удивился и многолюдности собрания: мол, такой интерес тоже подозрителен.
Сперва, конечно, имела место некоторая неловкость, поскольку никто не решался произнести обсуждаемое понятие, но, после того как писатель и философ Александр Секацкий употребил его раз 20, неловкость как рукой сняло. Как справедливо заметил один из специалистов, произнесение понятия имеет некоторый психотерапевтический эффект — и выступавшие приступили к лечению с азартом и мастерством. Цитировали "Толкование сновидений" и "По ту сторону принципа удовольствия". Говорили, что уникальное слово "обозначает все что угодно" и "каждый вкладывает в него что-то свое". Что словарь господина Плуцера-Сарно — "ох...й". Писатель Наль Подольский рассказал (не очень убедительно, правда), что в годы холодной войны КГБ шифровал с помощью мата сообщения — назло врагам.
Модный критик Вячеслав Курицын хотел сказать что-то умное, но забыл. Поэтому рассказал неправдоподобную историю. Когда журналисты Ъ готовили с Владимиром Путиным книгу "От первого лица", они записывали его речь не на диктофон, а на камеру. А кандидат в президенты, оказывается, постоянно ругался матом. И вот один из журналистов принес пленку домой, поставил в видеомагнитофон и начал расшифровывать. Тут в комнату заходит его мама и с ужасом видит: по телевизору показывают господина Путина, и он говорит: "..."
После этого пошли реплики с парт. Трепетная девушка не к месту сообщила, что она часто наблюдает подростков, говорящих "бля",— и это ей очень обидно. Нетрезвый поэт многословно поведал о том, как ругался его маленький сын. "И ведь так умело... Пять лет парню..." — задумчиво произносил он. На лице его читалось глубокое умиление.
Главный вывод, к которому склонялись выступавшие, состоял в том, что есть разный мат: одним пользуются они, культурные люди (и их дети), а другой засоряет язык рабочих. Первый — хорошо, второй — плохо. И вывод этот, конечно, глубоко порочен: выходит, вместо того чтобы объединять нацию, унифицированная лексика только усугубляет социальное неравенство. Впрочем, рабочие наверняка нашли бы, что на это ответить ученым мужам.
СТАНИСЛАВ Ъ-ЗЕЛЬВЕНСКИЙ, Санкт-Петербург