Американская студия МХАТ во вторник открыла свой восьмой московский сезон спектаклем Роберта Вудраффа (Robert Woodruff) и Мерседес Мерфи (Mercedes Murphy) "Федра 4.48", посвященным английскому драматургу Саре Кейн (Sarah Kane). Дом Станиславского и Чехова до сих пор отплевывается.
Эта композиция по мотивам мифа о Федре скроена американскими студентами из кусочков пьес самых разных авторов, когда-либо касавшихся темы роковой страсти греческой царицы к своему пасынку. В дело пошло все: от классических Еврипида и Расина до нашей современницы Сары Кейн, которая в конце 90-х шокировала Лондон, а потом и весь мир своими скандальными откровениями. В основу сценического текста "Федры 4.48" легли четыре из шести написанных ею пьес. Две из них — "Любовь Федры" и "Психоз в 4.48" — напрямую связаны с заявленной в названии спектакля темой. В первой миф о Федре излагается как история вырождения современной королевской семьи, а во второй, созданной незадолго до смерти писательницы, покончившей с собой в возрасте 28 лет,— "будто проигрывается в сознании пациентки, борющейся между страстью к другому человеку и трагическим нежеланием жить". Так, во всяком случае, сообщает программка. Убедиться в этом самостоятельно русской публике будет нелегко: спектакль идет на английском, и пьесы Сары Кейн тоже еще не переведены на русский. Но зрителю и не нужно разбираться в тонкостях интерпретации древнего мифа разными авторами. Пластические этюды, которыми американские актеры скрепляют эпизоды своего спектакля-франкенштейна, куда более доходчивы. Запоминается, например, такой: восемь длинноногих девушек-Федр несутся через всю сцену и с разбегу запрыгивают на руки к своим партнерам-Ипполитам, которые бегом, несмотря на тяжесть ноши, оттаскивают их обратно. Но не тут-то было: девушки снова разбегаются и снова прыгают... Этот и другие, не менее выразительные, этюды недвусмысленно дают понять, какой именно аспект трагедии, не дающей покоя драматургам и режиссерам вот уже более двух тысяч лет, поставлен во главу угла в этой "Федре". И объяснить его можно одним коротким словом fuck, которое звучит в спектакле чуть ли не через слово. Стая неудовлетворенных, оскорбленных холодностью своего предмета обожания женщин — это страшная, разрушительная сила. От коллективных оргий в начале спектакль стремительно катится к коллективному безумию, клинике и смерти. В финальной сцене на одном краю подмостков лежит наглотавшаяся таблеток Федра, а на другой выползает окровавленный Ипполит, которого, если кто не помнит, мстительная мачеха обвинила перед мужем в изнасиловании. Заканчивается все мизансценой "Иван Грозный убивает своего сына". В роли папы выступает оскорбленный Тезей, в роли сына, соответственно,— фригидный Ипполит.
Пожалуй, в этом можно усмотреть единственное влияние русской школы на студентов Института высшего театрального образования при Гарвардском университете, которые приехали в Школу-студию МХАТ на трехмесячную стажировку. Следующая премьера американской студии обещает быть ближе русскому уху и духу: "Носорогов" Эжена Ионеско поставит наш Роман Козак, который уже работал с американскими актерами над спектаклями "Дон Жуан, или любовь к геометрии" и "Синяя птица" в 1999 году. Премьера "Носорогов" намечена на 10 мая.
МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА