"Вставай, не спи, Малхази!"
Хотя грузинские военные пытаются убедить всех, что ничего необычного в стране не происходит, многое свидетельствует об обратном — Грузия готовится к новой войне с Абхазией. В этом убедилась корреспондент "Власти" Ольга Алленова.
Кабинет
Такого количества журналистов здесь не было никогда. Гостиницы забиты, в коридорах министерств полно московских знакомых, которые в свободное от общения с министрами и их помощниками время охотно обсуждают достоинства местной кухни и вина. "Здесь столько журналистов, что войска сбиваются с графика тренировок",— разводит руками начальник службы по связям с общественностью минобороны Грузии Мириан Кикнадзе. Однако журналистов не гонят и стараются всячески им угодить. Хотите на военный аэродром? Пожалуйста. Хотите посмотреть учения на полигоне? Ради Бога! Хотите увидеть американские "Ирокезы"? Нет проблем! Каждым положительным ответом грузины словно хотят показать: у нас нет никаких секретов, мы предельно открыты.
При мне из кабинета министра обороны вышли две группы иностранных журналистов, настала очередь третьей. Корреспондент РТР закапризничал: не хочу, мол, идти вместе с ТВЦ. "Хорошо, тогда подождите, пока выйдет ТВЦ и 'Коммерсантъ'; пойдете четвертым",— вздохнул Мириан. Слова "нет" журналисты здесь почти не слышат.
И вот мы в кабинете министра обороны Давида Тевзадзе. Он жалуется, что не понимает политику России. Говорит, что Москва еще осенью знала о приезде американского спецназа; что визит запланировали еще в 1995 году, когда была утверждена программа сотрудничества национальной гвардии Грузии и национальной гвардии штата Джорджия. "В октябре на брифинге мы заявили, что в ближайшие месяцы будет реализована программа, в соответствии с которой к нам приедут американские специалисты,— говорит министр.— На этом брифинге был и военный атташе России. И вдруг ни с того ни с сего спустя три месяца начинается этот скандал с американским спецназом. Все представляют так, будто мы скрывали свои планы и действовали исподтишка. Вот это мне непонятно. Ведь мы ничего не скрываем".
В кабинете министра висит портрет генерала Шаликашвили, который несколько лет назад занимал высшую должность в американской армии — был председателем Объединенного комитета начальников штабов. Увидев, как пристально разглядывают его российские журналисты, генерал Тевзадзе улыбается и показывает рукой в другую сторону. На противоположной стене висит портрет Багратиона. "Мы только за границу своих генералов поставляем",— шутит министр.
Почти все подчиненные генерала Тевзадзе — бывшие советские офицеры, но никого из них не смущает, что учить их будут американские военные. "Если бы сейчас это согласились делать русские, мы тоже не отказались бы,— говорит министр, который сам учился в США и гордится этим.— Нашей армии необходима помощь, люди многое забыли. Это вы на полигоне поймете".
Полигон
На полигоне в Крцаниси, где проходили занятия батальона легкой пехоты, мне, откровенно говоря, не показалось, что грузинская армия так уж слаба. Занятия, на которых присутствовали журналисты, выглядели весьма внушительно. Одни солдаты выпрыгивали из муляжа вертолета, открывая огонь прямо на лету; другие упражнялись в стрельбе по мишеням; третьи карабкались по отвесным стенам; четвертые бежали, взвалив на плечи товарищей. В обычной воинской части в России такое не увидишь.
"Там отрабатывается захват здания, там — вынос раненых, а дальше идет высадка спецназа из вертолета,— поясняет генерал Тевзадзе.— Уровень подготовки растет, но им еще работать и работать. Вот когда они все это будут с закрытыми глазами делать, я смогу говорить о том, что мы готовы". "Готовы к чему?" — спрашиваю у министра. "Ко всему",— отшучивается он. Офицеры штаба тоже улыбаются.
Смысл сказанного несколько прояснился, когда до меня долетела солдатская речовка, в которой явственно слышалось что-то про абхазов. "Что они говорят?" — спросила я у местного журналиста. Тот смущенно перевел: "Вставай, не спи, Малхази! Нас не победят абхазы" (Малхази — распространенное в Грузии мужское имя.— Ъ).
А еще грузинские журналисты пересказывают слухи, в последнее время усиленно распространяющиеся во властных структурах. Говорят, что шум о предстоящей операции в Панкиси — это тактический ход, который должен отвлечь внимание общественности от подготовки к войне с абхазами. Так это или нет, пока сказать трудно, но бросается в глаза, что грузинские военные о Панкиси говорят много и охотно, зато на вопросы об Абхазии отвечают невнятно и уклончиво.
Еще говорят, что в Панкиси, скорее всего, будет лишь проба сил: грузинские подразделения смогут подготовиться к действиям в абхазских горах. И вполне возможно, что поведут эти подразделения в Панкиси именно американские офицеры. Правда, ни одно официальное лицо эту информацию не подтверждает, потому что по конституции Грузии вооруженные подразделения иностранных государств не имеют права принимать участие в военных операциях на территории страны. "Но ведь можно и не объявлять о военной операции, правда? — грузинский журналист со мной вполне откровенен.— Можно сказать, что в Панкиси начались учения, и это не будет противоречить конституции. В России ведь тоже войну не стали называть войной".
На 17 марта под Батуми было намечено начало морских маневров. На 23 марта запланированы учения на военной базе Асурети — будут отрабатываться спасение экипажа самолета, потерпевшего аварию, сброс грузов и эвакуация раненых. А 25 марта пройдут показательные учения с освобождением заложников. Учения в Асурети не вызывают никаких толков, а вот учения в Батуми, в которых будут задействованы десантные корабли, некоторые считают свидетельством того, что у Грузии есть серьезные намерения относительно морского побережья Абхазии. "Все помнят, что грузины потерпели поражение не только на суше в Абхазии, но и на море",— говорит мой коллега.
— У вас, я вижу, очень серьезные занятия,— снова подхожу к министру.— Чему же вас будут учить американцы?
— Принципиально нового ничего не будет, но это будет другой уровень. Это должен быть очень высокий уровень. Кроме того, если вы заметили, наших ребят надо одеть, обуть и накормить, чтобы они были защищены. Все это обеспечивают американские военные в рамках нашей совместной программы.
— Ощутимая это помощь?
— Ощутимая,— снова улыбается генерал.
Аэродром
Военный аэродром Вазиани. Под промозглым ветром стоят новенькие вертолеты UH-1H, больше известные как "Ирокезы". В отдалении, у большого ангара, ходят рослые мулаты в американской форме — это техники, обслуживающие вертолеты. В минобороны нам рассказали, что на военную базу Вазиани поступили шесть американских "Ирокезов" и два турецких. Вместе с машинами приехала бригада техников, которые готовят базу для стоянки вертолетов и на первых порах будут обучать грузинских авиаторов. "Это очень хорошие машины, очень удобные",— говорит про "Ирокезы" сотрудник службы по связям с общественностью минобороны по имени Гиви. "А чем они лучше наших Ми-24?" — спросила я у Гиви. "А кто нам дает Ми-24?" — ответил Гиви вопросом на вопрос. Впрочем, оказалось, что сравнивать "Ирокезы" с Ми-24 некорректно, потому что "Ирокезы" — небоевые машины. Это многоцелевые транспортные вертолеты, больше похожие на наши Ми-2.
— Эту машину нельзя сравнить ни с чем,— влюбленно говорит лейтенант Паата Балхамишвили.— Ми-8 по характеристикам слабее, потому что это просто транспортный вертолет, а не многоцелевой. А от Ми-2 "Ирокез" отличается большей вместимостью, большей грузоподъемностью, и у этого вертолета почти в два раза мощнее двигатель.
Пока летчик рассказывал нам о самолетах, к аэродрому подъехала машина со съемочной группой РТР. "Там телевидение Путина приехало!" — крикнул от ворот какой-то военный.
— Вот, смотрите. Ни пулеметов, ни ремней нет,— продолжал летчик, открывая дверь вертолета.— Здесь все перестраивается, поднимаются и опускаются стулья. Вот сюда можно положить раненых, так что это может быть и госпитальный вариант. А всего сюда сядет 11 человек.
— А можно ее переделать в боевую машину? — спросил корреспондент РТР.
— Почти любой вертолет станет боевым, если поставить на него пулеметы,— ответил Паата.
— А в эти вертолеты можно?
— Мы не будем их переделывать, это транспортные машины.
— То есть эти машины никогда не станут боевыми? — не отставал журналист.
— Нет, не станут,— устало ответил летчик.
Балхамишвили стал лейтенантом в Соединенных Штатах. Примерно год назад группу выпускников Национальной военной академии Грузии отправили в Америку, чтобы они выучились летать на машинах, которые должны были поступить в республику. Программа вертолетных курсов занимала восемь месяцев и включала обучение полетам в сложных метеоусловиях и ночью. За это время грузинские офицеры в совершенстве овладели профессией пилотов и английским языком. "Я начинал с нуля. Я понятия не имел, что такое вертолет,— говорит Паата.— Теперь я летаю, и это прекрасно".
Вместе с Паатой на родину вернулись еще несколько офицеров, а на смену им отправились другие выпускники. Сегодня в Америке учится последняя группа грузинских пилотов, из которых будут готовить инструкторов, чтобы учили молодых уже дома.
Из разговора с летчиком выяснилось, что "Ирокезы", которые Америка подарила Грузии, уже далеко не новые. Где они работали раньше, Паата не знает. (Всеведущие грузинские журналисты, правда, говорят, что эти машины даже успели полетать во вьетнамском небе.) "У них фюзеляжи старые, но в отличие от советской техники они постоянно модернизируются,— объяснил Паата.— Новые двигатели, пульт управления. Поэтому ресурс у них такой же, как у новых".
Мимо нас прошли несколько мулатов-техников. Один из них что-то быстро сказал по-английски. Я не поняла.
— Он говорит, что выучит русский язык и поедет в Россию, потому что там девушки красивые,— перевел Паата.
Мулат, улыбаясь, остановился около нас.
— Как вы думаете, зачем Америка помогает Грузии? — спросила я, а Паата помог перевести.
— Раз моя страна помогает Грузии, значит, так надо,— ответил американец.— Если президент считает, что нужно помочь, то почему я должен думать по-другому?
Кабинет
 |
При мне из кабинета министра обороны вышли две группы иностранных журналистов, настала очередь третьей. Корреспондент РТР закапризничал: не хочу, мол, идти вместе с ТВЦ. "Хорошо, тогда подождите, пока выйдет ТВЦ и 'Коммерсантъ'; пойдете четвертым",— вздохнул Мириан. Слова "нет" журналисты здесь почти не слышат.
И вот мы в кабинете министра обороны Давида Тевзадзе. Он жалуется, что не понимает политику России. Говорит, что Москва еще осенью знала о приезде американского спецназа; что визит запланировали еще в 1995 году, когда была утверждена программа сотрудничества национальной гвардии Грузии и национальной гвардии штата Джорджия. "В октябре на брифинге мы заявили, что в ближайшие месяцы будет реализована программа, в соответствии с которой к нам приедут американские специалисты,— говорит министр.— На этом брифинге был и военный атташе России. И вдруг ни с того ни с сего спустя три месяца начинается этот скандал с американским спецназом. Все представляют так, будто мы скрывали свои планы и действовали исподтишка. Вот это мне непонятно. Ведь мы ничего не скрываем".
В кабинете министра висит портрет генерала Шаликашвили, который несколько лет назад занимал высшую должность в американской армии — был председателем Объединенного комитета начальников штабов. Увидев, как пристально разглядывают его российские журналисты, генерал Тевзадзе улыбается и показывает рукой в другую сторону. На противоположной стене висит портрет Багратиона. "Мы только за границу своих генералов поставляем",— шутит министр.
Почти все подчиненные генерала Тевзадзе — бывшие советские офицеры, но никого из них не смущает, что учить их будут американские военные. "Если бы сейчас это согласились делать русские, мы тоже не отказались бы,— говорит министр, который сам учился в США и гордится этим.— Нашей армии необходима помощь, люди многое забыли. Это вы на полигоне поймете".
Полигон
 |
| При помощи американцев грузинские военные (внизу слева) будут делать то же, что и раньше, но на "очень высоком уровне" |
"Там отрабатывается захват здания, там — вынос раненых, а дальше идет высадка спецназа из вертолета,— поясняет генерал Тевзадзе.— Уровень подготовки растет, но им еще работать и работать. Вот когда они все это будут с закрытыми глазами делать, я смогу говорить о том, что мы готовы". "Готовы к чему?" — спрашиваю у министра. "Ко всему",— отшучивается он. Офицеры штаба тоже улыбаются.
Смысл сказанного несколько прояснился, когда до меня долетела солдатская речовка, в которой явственно слышалось что-то про абхазов. "Что они говорят?" — спросила я у местного журналиста. Тот смущенно перевел: "Вставай, не спи, Малхази! Нас не победят абхазы" (Малхази — распространенное в Грузии мужское имя.— Ъ).
А еще грузинские журналисты пересказывают слухи, в последнее время усиленно распространяющиеся во властных структурах. Говорят, что шум о предстоящей операции в Панкиси — это тактический ход, который должен отвлечь внимание общественности от подготовки к войне с абхазами. Так это или нет, пока сказать трудно, но бросается в глаза, что грузинские военные о Панкиси говорят много и охотно, зато на вопросы об Абхазии отвечают невнятно и уклончиво.
 |
На 17 марта под Батуми было намечено начало морских маневров. На 23 марта запланированы учения на военной базе Асурети — будут отрабатываться спасение экипажа самолета, потерпевшего аварию, сброс грузов и эвакуация раненых. А 25 марта пройдут показательные учения с освобождением заложников. Учения в Асурети не вызывают никаких толков, а вот учения в Батуми, в которых будут задействованы десантные корабли, некоторые считают свидетельством того, что у Грузии есть серьезные намерения относительно морского побережья Абхазии. "Все помнят, что грузины потерпели поражение не только на суше в Абхазии, но и на море",— говорит мой коллега.
— У вас, я вижу, очень серьезные занятия,— снова подхожу к министру.— Чему же вас будут учить американцы?
— Принципиально нового ничего не будет, но это будет другой уровень. Это должен быть очень высокий уровень. Кроме того, если вы заметили, наших ребят надо одеть, обуть и накормить, чтобы они были защищены. Все это обеспечивают американские военные в рамках нашей совместной программы.
— Ощутимая это помощь?
— Ощутимая,— снова улыбается генерал.
Аэродром
 |
| "Ирокезы", которые Грузия получила в подарок от Америки, уже далеко не новые. Говорят даже, они успели полетать над Вьетнамом |
— Эту машину нельзя сравнить ни с чем,— влюбленно говорит лейтенант Паата Балхамишвили.— Ми-8 по характеристикам слабее, потому что это просто транспортный вертолет, а не многоцелевой. А от Ми-2 "Ирокез" отличается большей вместимостью, большей грузоподъемностью, и у этого вертолета почти в два раза мощнее двигатель.
Пока летчик рассказывал нам о самолетах, к аэродрому подъехала машина со съемочной группой РТР. "Там телевидение Путина приехало!" — крикнул от ворот какой-то военный.
— Вот, смотрите. Ни пулеметов, ни ремней нет,— продолжал летчик, открывая дверь вертолета.— Здесь все перестраивается, поднимаются и опускаются стулья. Вот сюда можно положить раненых, так что это может быть и госпитальный вариант. А всего сюда сядет 11 человек.
— А можно ее переделать в боевую машину? — спросил корреспондент РТР.
— Почти любой вертолет станет боевым, если поставить на него пулеметы,— ответил Паата.
— А в эти вертолеты можно?
— Мы не будем их переделывать, это транспортные машины.
— То есть эти машины никогда не станут боевыми? — не отставал журналист.
— Нет, не станут,— устало ответил летчик.
Балхамишвили стал лейтенантом в Соединенных Штатах. Примерно год назад группу выпускников Национальной военной академии Грузии отправили в Америку, чтобы они выучились летать на машинах, которые должны были поступить в республику. Программа вертолетных курсов занимала восемь месяцев и включала обучение полетам в сложных метеоусловиях и ночью. За это время грузинские офицеры в совершенстве овладели профессией пилотов и английским языком. "Я начинал с нуля. Я понятия не имел, что такое вертолет,— говорит Паата.— Теперь я летаю, и это прекрасно".
Вместе с Паатой на родину вернулись еще несколько офицеров, а на смену им отправились другие выпускники. Сегодня в Америке учится последняя группа грузинских пилотов, из которых будут готовить инструкторов, чтобы учили молодых уже дома.
Из разговора с летчиком выяснилось, что "Ирокезы", которые Америка подарила Грузии, уже далеко не новые. Где они работали раньше, Паата не знает. (Всеведущие грузинские журналисты, правда, говорят, что эти машины даже успели полетать во вьетнамском небе.) "У них фюзеляжи старые, но в отличие от советской техники они постоянно модернизируются,— объяснил Паата.— Новые двигатели, пульт управления. Поэтому ресурс у них такой же, как у новых".
Мимо нас прошли несколько мулатов-техников. Один из них что-то быстро сказал по-английски. Я не поняла.
— Он говорит, что выучит русский язык и поедет в Россию, потому что там девушки красивые,— перевел Паата.
Мулат, улыбаясь, остановился около нас.
— Как вы думаете, зачем Америка помогает Грузии? — спросила я, а Паата помог перевести.
— Раз моя страна помогает Грузии, значит, так надо,— ответил американец.— Если президент считает, что нужно помочь, то почему я должен думать по-другому?
 |
|
