|
Герой двух океанов |
 |
Американский герой
Чарльз Линдберг родился 4 февраля 1902 года в семье выходца из Швеции, которого политическая карьера довела до кресла в конгрессе. Детство мальчик провел в постоянных переездах и в одиночестве: братьев и сестер у него не было. Кроме того, Чарли был крайне застенчив, что затрудняло общение со сверстниками. Единственными настоящими друзьями Линдберга стали механизмы и моторы — он мог возиться с ними часами. И уже тогда получил прозвище, актуальность которого с блеском продемонстрировал спустя четверть века: Одинокой Орел.
Авиацией Линдберг увлекся, едва закончив школу. В двадцатилетнем возрасте он получил лицензию пилота, а год спустя купил подержанный биплан, чтобы выступать на нем с показательными полетами: в начале 20-х годов прошлого века к таким мероприятиям в американской глубинке относились как к цирковому представлению. Затем молодой пилот служил в армии, закончил военную летную школу, после чего устроился на почтовую авиалинию между Чикаго и Сент-Луисом. Работа оказалась совсем не рутинной: он имел полное право вступить в закрытый "Клуб гусениц", куда принимали только пилотов, которым спас жизнь парашют (с Линдбергом такое случалось трижды).
 |
| Во время исторического полета летчика поддержали две тонны горючего, пять сандвичей, воля и "Дух Сент-Луиса" |
Линдберг, имевший шведские корни, проявлял в делах нордическую обстоятельность. Тщательно изучив все известные модели аэропланов, он понял, что для такого перелета не подходит ни одна из них, включая хваленую Bellanca. Поэтому он заказал скромной авиационной фирме Ryan Aeronautical из Сан-Диего собственноручно разработанный одномоторный моноплан, предназначенный исключительно для сольного трансатлантического перелета. Через два месяца ударной работы на свет появился легендарный "Дух Сент-Луиса" — "летающий бак на две тонны бензина", как прозвали его журналисты. В машине действительно не было ничего лишнего: чтобы взять на борт побольше топлива, Линдберг отказался от парашюта, радио, тормозов и даже от стеклянного "фонаря" — для обзора имелся небольшой перископ.
Постройка самолета обошлась в $10 580. Линдбергу удалось довольно быстро собрать эту достаточно крупную по тем временам сумму — в основном благодаря прессе. Полет на необычном самолете в одиночку и почти вслепую справедливо воспринимался как смертельный номер, и публику, как в цирке, "накачивала" газетная барабанная дробь. Ажиотаж усилили новые трагедии: во время испытаний разбились трое соотечественников и конкурентов Линдберга, а буквально за пару недель до его старта в направлении Атлантики вылетели из Парижа два французских аса: хотели опередить американца --и пропали бесследно над океаном.
 |
| Туз и ас — это по-английски одно слово. Однако и летчик ас может остаться без выигрышных карт |
Американцы провели в тревожном ожидании 34 с половиной часа. Это про нашего Гагарина "родина слышала, родина знала", а с борта самолета Линдберга никакой информации, естественно, не поступало. За это время сразу несколько газет выдали сенсационную новость о его гибели, но, к счастью, она оказалась "уткой". Линдберг, полагавшийся только на компас и удачу, действительно несколько раз был в шаге от катастрофы: попав в густой туман, едва не цеплял шасси океанские волны. И только увидев в перископ очертания Ирландии, понял, что перелетел океан. Он развернул самолет на Париж, и 21 мая в десять часов вечера по местному времени благополучно приземлился на аэродроме Ле-Бурже.
После посадки "Духа Сент-Луиса" летное поле запрудили тысячи восторженных парижан, промаявшихся в ожидании несколько часов. Пилота удостоили аудиенцией короли Бельгии и Великобритании, а домой его вместе с самолетом доставил американский крейсер. На родине героя Америки номер один ждала торжественная встреча — сначала в столице, где его приветствовал лично президент Калвин Кулидж, а потом в Нью-Йорке. Там автомобиль с триумфатором едва пробился сквозь многотысячную толпу, заполонившую Манхэттен, с небоскребов на нее тучами летели листовки.
Естественно, обещанным призом дело не ограничилось — Линдберга завалили подарками. Федеральное почтовое ведомство выпустило в честь него марку, двумя годами позже конгресс наградил летчика медалью Почета конгресса. Кроме того, Линдбергу удалось неплохо заработать — репортаж о полете был опубликован сначала в газете The New York Times, а позже вышел в виде отдельной книги "Мы".
Американская трагедия
Статус национального героя открыл летчику путь к богатству и личному счастью. Он занялся бизнесом — основал небольшую авиакомпанию (впоследствии она превратилась в одного из крупнейших национальных авиаперевозчиков — Transworld Air), женился на дочери американского посла в Мексике, и в 1930 году она родила мальчика, которого тоже назвали Чарльзом. "Эталонная семья Америки" готовилась зажить счастливой жизнью в уединенном поместье, купленном Линдбергом в штате Нью-Джерси — подальше от городской суеты и газетчиков, досаждавших обоим супругам.
Но ночью 1 марта 1932 года случилось несчастье: прямо из дома был похищен двухлетний Чарльз Линдберг-младший. Похититель оставил пестревшую грамматическими ошибками записку с требованием $50 тыс. выкупа. Убитый горем Линдберг решил заплатить — деньги были переданы через посредников на старом кладбище в Бронксе. Выйти на след тех, кому они предназначались, полиции не удалось — хорошо хоть переписали номера купюр.
 |
| В Париже героя ждали сотни тысяч фанатов, а в Америке — денежный приз, медаль конгресса, подарки из чистого золота (слева внизу) и слава героя нации #1 |
Эта трагическая история, словно сочиненная в Голливуде и приключившаяся не с каким-то безвестным обывателем, а с самим Линдбергом, всколыхнула Америку и вновь превратила героя авиатора в главного ньюсмейкера. А его жизнь — в ад. Будучи сдержанным и весьма стеснительным человеком, он и раньше не жаловал прессу, на сей же раз газеты, объявившие общенациональную охоту за похитителями, разогрели общественное мнение до состояния истерии.
Почти два года поисков результатов не дали. За это время в похищении созналось несколько человек, однако каждый раз выяснялось, что ФБР имело дело либо с ненормальным, либо с жаждавшим славы мистификатором. Кое-кто даже отсидел срок за введение следствия в заблуждение. И только в 1934 году полиция арестовала столяра Бруно Гауптмана, эмигранта из Германии, расплатившегося одной из "переписанных" купюр на нью-йоркской автозаправке.
Косвенных улик против него нашли предостаточно. В гараже Гауптмана полиция обнаружила часть аналогичных банкнот (на $14 тыс.). Лингвистическая экспертиза доказала, что он вполне мог быть автором безграмотного текста в записке. А другая экспертиза — что оставленная у дома Линдберга в ночь похищения лестница была сделана из тех же пиломатериалов, что хранились в сарае Гауптмана. Хватало и свидетелей (в их числе оказался и отец мальчика), видевших подозреваемого поблизости от дома Линдбергов за день до похищения.
 |
В 1935 году начался беспрецедентный в новейшей истории Америки судебный процесс — по общественному резонансу и вниманию со стороны СМИ он сравним лишь с судом над спортсменом и телезвездой Дж. О. Симпсоном, состоявшимся спустя шесть десятилетий.
С самого начала всем было ясно, что Гауптман обречен. Все его попытки представить дело как цепь трагических совпадений (меченые деньги ему оставил приятель, лестницу у него украли и т. д.) и сумму откровенных натяжек со стороны обвинения были тщетными. К тому же адвокаты подсудимого, по общему признанию, вели защиту из рук вон плохо. В итоге присяжные признали Гауптмана виновным в похищении и убийстве, и судья приговорил его к казни на электрическом стуле. Апелляцию осужденного, как и следовало ожидать, оставили без внимания: учитывая состояние умов, трудно было себе представить, что кто-то рискнул бы ее удовлетворить.
 |
Так и не признавший вину, Бруно Гауптман был казнен 3 апреля 1936 года. Любопытно, что оборвал его жизнь тот же человек, который девятью годами раньше казнил итальянских рабочих-анархистов Сакко и Ванцетти.
Американский изгой
Эта история стала поводом для многочисленных сенсационных публикаций и альтернативных расследований. Высказывались самые экзотические версии. Некоторые, например, утверждали, что Линдберг сам убил своего сына (случайно или в припадке ярости), а затем с целью скрыть преступление инсценировал похищение.
Как бы то ни было, уже в конце 30-х годов американское общественное мнение было далеко не столь монолитно, как в дни процесса. И самое парадоксальное, что причина этой, казалось бы, немыслимой метаморфозы была в самом Линдберге, хотя национальному герою и несчастному отцу раньше сочувствовала вся страна поголовно.
Все началось с того, что Линдберг с женой и вторым сыном отбыл морем в Англию как раз в то время, когда Гауптман подал апелляцию. И нация впервые раскололась в своем отношении к герою, воплощавшему дух Америки. Одни оправдывали отъезд эмоциональным потрясением, желанием уединиться, чтобы пережить горе. Другие (и таких становилось все больше) считали, что непатриотично покидать страну, которая вершит правосудие, защищая их же, Линдбергов, интересы. Кроме того, американцы не любят, когда человек, кем бы он ни был, принципиально избегает общения с прессой. Тем более если это герой номер один — ему в любом случае надлежит быть на виду.
 |
| Похищение и убийство сына героя номер один стали американской сенсацией номер один. А суд над подозреваемым превратился в процесс века |
На родине Линдберга это вызвало ропот: там уже было кое-что известно о гитлеровском "новом порядке", о преследовании евреев. Кроме того, ни для кого не было секретом, что вот-вот разразится большая война (в Америке с антифашистскими настроениями активно боролось прогерманское лобби, в которое, в частности, входил американский посол в Великобритании Джозеф Кеннеди, отец будущего президента). Линдберга пугала перспектива участия в ней США, поэтому он вернулся на родину, чтобы активно пропагандировать там политику нейтралитета.
Менее чем через полгода после его возвращения началась мировая война. В Америке к этому событию отнеслись по-разному: кто-то сразу понял, как опасен Гитлер; в других сработал чисто американский инстинкт государственного эгоизма ("пусть они там в Европе воюют, это не наше дело"). Именно такие настроения поддерживал созданный по инициативе Линдберга и других "нейтралистов" Комитет за оборону Америки в первую очередь (Committee for Defending America First).
 |
| Бруно Гауптман не признал себя виновным, и улики против него были только косвенные. Но это его не спасло: Америка жаждала крови, и расколовшийся было суд присяжных единогласно отправил Гауптмана на электрический стул |
Президент Рузвельт склонялся к тому, что войны избежать не удастся, и Линдберг, демонстративно подав рапорт об отставке, покинул ряды ВВС. А затем, продолжая бороться за нейтралитет, совершил, наверное, главную ошибку в жизни. В знаменитой статье, напечатанной в журнале Collier`s, а потом в речи, произнесенной в Де-Мойне (штат Айова) он назвал три силы, по его мнению, тянущие Америку в войну. Ими оказались Великобритания, администрация Рузвельта и "еврейское лобби, контролирующее нашу киноиндустрию, нашу прессу, радио и правительство и представляющее серьезную угрозу для нации".
Подобного Америка не могла простить никому. На Линдберга обрушилась пресса, его подвергли обструкции, а в ряде городов прошла стихийная кампания по обратному переименованию улиц и учреждений, названных в честь героя авиатора. ФБР, заваленное письмами-"сигналами" патриотов, вынуждено было даже завести дело на нелояльного полковника.
Американский патриот
В декабре японцы напали на Перл-Харбор, и администрация Рузвельта объявила о вступлении США в войну против тогдашней "оси зла" — Германии и ее союзников Японии и Италии.
На самом деле Чарльз Линдберг не был ни нацистом, ни антисемитом, и случившееся стало для него очередной личной трагедией. Он во всеуслышание признал, что заблуждался в выборе американского пути, и попросился обратно в строй, готовый сражаться с истинными врагами страны. Однако Рузвельт не простил Линдбергу деятельности на ниве "нейтрализма" и ясно дал понять: в американских ВВС таким, как он, места нет. Примерно то же сообщили отставному полковнику его бывшие друзья и почитатели — военный министр Генри Стимсон и "генералы" оборонной промышленности.
 |
Только в начале 1944 года легендарному авиатору удалось наконец сесть за штурвал боевой машины. Линдберг уговорил руководство ВМС, и ему позволили участвовать в боевых действиях на Тихом океане. Там как раз проходил испытания новый истребитель морской авиации Corsair ("Корсары" сопровождали тяжелые бомбардировщики B-25) — нашлась работа и для Линдберга.
Впоследствии летчик с горечью вспоминал, как представлялся начальству и однополчанам — те принимали его за однофамильца "того самого" Линдберга, а он их даже не пытался разубедить, боясь очередного скандала. Позже Линдберг пересел на другой самолет — штурмовик P-38 ("Молния") и в боях с японцами зарекомендовал себя настоящим асом. Вспомнив опыт трансатлантического перелета, он предложил уменьшить высоту полета и одновременно повысить давление в рабочей камере моторов, что обеспечивало значительную экономию топлива. После этого авторитет Линдберга в армии был восстановлен — встретиться с ним пожелал сам главнокомандующий генерал Дуглас Макартур.
Сразу после окончания войны Линдберга в качестве эксперта послали в Европу, поскольку он прекрасно разбирался в немецкой авиатехнике. Линдберг выуживал необходимую информацию, разъезжая по полигонам и экспериментальным центрам германских компаний, и даже встретился со знаменитым Вилли Мессершмиттом. Кроме того, он побывал на предприятии в Нордхаузене, где собирались ракеты "Фау-1" и "Фау-2".
Но самое сильное впечатление на бывшего сторонника нейтралитета и разоблачителя еврейского лобби в Америке произвело посещение другого объекта. Рядом с Нордхаузеном находился освобожденный союзниками концлагерь Берген-Белзен, так что Линдберг увидел и газовые камеры, и печи, а также смог поговорить с несколькими выжившими заключенными. Вернувшись на родину, он, желая загладить свою вину, одним из первых поведал американцам об ужасах холокоста.
 |
На закате жизни он с женой обосновался на берегу другого океана — Тихого, в скромном домике на Гавайях. 26 августа 1974 года Чарльз Линдберг, покинув сей мир, окончательно стал легендой.
"Дух Сент-Луиса" до сих пор покоится в Национальном музее авиации и астронавтики в Вашингтоне — висит под потолком атриума и смотрится после выставленных во дворе "Боинга-747" и ракеты-носителя "Сатурн-5" несерьезной игрушкой.
ВЛАДИМИР ГАКОВ