В Большом театре в рамках только что открывшегося фестиваля национальной театральной премии показали "Валькирию" Вагнера — самый последний продукт вагнеровской линии Мариинского театра.
Сцена почти пуста. В роли декорации — огромный квадратный стол. Свет разработан минимально. Главнее него — слайд-проекция на задник сцены протуберанца, видимо символизирующего кольцо, и белый контур летящей валькирии на капроновом аванзанавесе.
В таком антураже Европа слушала Вагнера лет тридцать назад, справедливо засыпая на длинных диалогах близнецов-любовников Зигмунда и Зиглинды (первый акт), немного возбуждаясь семейным скандалом богов — Вотана с Фрикой (второй акт) и втайне ожидая знаменитого "Полета Валькирий" в начале последнего акта, где Вагнер оживил музыку хором восьми дочерей Вотана, разборкой бога-отца с непокорной Брунгильдой и позорным итогом: Брунгильда усыплена, чтобы стать женой первого встречного, кто ее разбудит.Отдать "Валькирию" немецкому сценографу Готтфриду Пильцу (Gottfried Pilz) Валерий Гергиев был вынужден после крайне скучной постановки Йоханнесом Шаафом (Iohannes Schaaf) "Золота Рейна", первой оперы вагнеровской тетралогии "Кольцо Нибелунга". В силу этого амбициозный проект Мариинки, формулируемый как первая за сто лет попытка представить все части вагнеровской тетралогии "Кольцо Нибелунга" на русской сцене, несколько потерял темп.
В спектакле Пильца дочерей Вотана вдвое больше, вместо восьми — шестнадцать. Режиссерская находка, обыгрывающая тему дефицита вагнеровских голосов в Мариинке, действует. В финальном ансамбле, оказавшемся размером с женский хор, слышишь и чье-то очень крепкое сопрано, и чье-то надежное меццо. И именно в этот момент происходящее наконец становится той вагнеровской драмой, какой словно и не было в предыдущих двух актах. То есть мариинская "Валькирия" становится вагнеровской не раньше заключительного действия.
"Валькирия" заявлена на "Золотой маске" в четырех номинациях: "Лучший спектакль", "Лучшая работа дирижера" (Валерий Гергиев), "Лучшая женская роль" (Ольга Сергеева — Брунгильда) и "Лучшая мужская роль" (Владимир Ванеев — Вотан). На спектакле одна номинантка отсутствовала: Брунгильдой была не Ольга Сергеева (накануне певшая Февронию в "Китеже"), а Лариса Гоголевская. Ее невероятно выносливое, но лишенное обаяния сопрано до известной степени презентует визитные черты мариинского Вагнера — форсаж (граничащий с самоистязанием), безоглядность (после выхода в такой роли человек нуждается минимум в недельной релаксации) и грубость актерского рельефа.
Гораздо правильнее расходовала голос Светлана Волкова (Фрика). Напрягаясь по роли, она не увлекалась силовыми приемами. Талантливая Млада Худолей (Зиглинда) внушила серьезные опасения самоотверженно-слепой эксплуатацией голоса, не вполне профессионального в монологах и дуэтных сценах, но изумительно летящего в ансамблях.
Владимир Ванеев довольно гладко пел Вотана, однако порой берег тембр, лишая его необходимой брутальности. Что касается прекрасного мариинского тенора Виктора Луцюка, то от партии Зигмунда ему правильнее было бы отказаться: вагнеровские амплуа не для его голоса, воспитанного на Верди, Бизе и Прокофьеве.
Оркестр держал высоту, впрочем, ему мешала виолончельная группа: начав фальшивить в первом акте, она села в галошу в финале. Обидно было ощутить тенденцию к снижению вагнеровского уровня Мариинки. По сравнению с безупречными "Парсифалем" и "Летучим голландцем" последний вагнеровский продукт воспринимается "категорией Б": кажется, что запас голосов, израсходованных предыдущими постановками, иссякает; режиссура всего лишь маскирует вокальный дефицит, и даже гергиевский оркестр звучит не по-гергиевски устало.
ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ