Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ / купить фото
И это желание законно. А как еще у нас обычный человек с нормальной психикой может напрямую выразить свои соболезнования и сочувствие незнакомым согражданам, попавшим под каток национальной трагедии? И вот просьба выполнена, счета открыты. Мы надеемся, что этот список привлечет внимание не только наших давних знакомых, но и всех вас, дорогие друзья.
Разумеется, никто из людей, поименованных в списке, не просил у нас помощи. Но как же они все сейчас нуждаются в вашем участии! Погибли молодые. Одни из них только начинали деловую жизнь и верили, что заработают достойное будущее себе и своим близким. Многие из погибших уже были кормильцами. Утраты невосполнимы. Ваши вклады, какими бы они ни были, помогут этим семьям пережить хотя бы первое, самое тяжелое время.
Мы не делили этот список на семьи артистов и зрителей, москвичей и немосквичей. К великому сожалению, список не полон. Но это все, что мы успели. В списке недостает 68 семей погибших москвичей. Простите нас за это. За шесть лет существования фонда такой прокол впервые. Он требует объяснений. Вот они.
Невозможно без содействия органов власти организовать газетную акцию прямой и адресной помощи читателей жертвам катастроф. Для чиновника это всегда досадная обуза, и он сопротивляется. Обычно мы выходили на руководство, руководство входило в положение, и все образовывалось. Так было в Новокузнецке, в Самаре, в Волгодонске и в Москве после взрывов домов на Каширке и в Печатниках. После трагедии "Курска" мы составили свой список вдов и матерей, потому что официального не существовало, и наш оказался первым в стране (по нему, кстати, потом выдавались и госкомпенсации).
Я уже рассказывал в "Ъ" о сопротивлении, которое мы на этот раз встретили в комитете соцзащиты Москвы. Напомню главное. Руководитель штаба по оказанию помощи жертвам "Норд-Оста" Валентина Фадина отказалась передать нам список родственников погибших "после консультаций сами знаете с какими чиновниками". "Обратитесь письменно,— советовала Валентина Михайловна,— к первому заместителю мэра госпоже Швецовой". 4 ноября я обратился. В аппарате Людмилы Швецовой письмо побывало, сказала ее помощник Ольга Преснякова и отослала за резолюцией шефа в отдел соцзащиты. Оттуда меня направили в канцелярию комитета соцзащиты. Письма не оказалось и там. Тогда Ольга Преснякова предложила звонить председателю комитета Игорю Сырникову, он, дескать, в курсе. В его приемной меня послали к... Валентине Фадиной.
И вот вопрос: чего они все боятся? Прежде хотя бы говорили об "этике и нравственности публикации списков". Надо, мол, прежде спросить у людей, не возражают ли. Но как спросить, если информация у комитета, а он ни делиться ею, ни спрашивать сам не собирается?! Так чего они испугались? Чеченских бандитов? Но те уже знают, что просчитались, что этот теракт — стратегическая ошибка, которая превратила в их противников десятки и сотни тысяч людей по России, прежде не воспринимавших эту войну как свою. Собственных граждан? Я не знаю ответа. Но это же очевидно: защищаются-то не от террористов, а от собственного населения. Один сотрудник мэрии признался: когда в Кремле недовольны действиями Москвы в октябрьские дни, "подставляться не хочется". Но замалчивание только плодит новые вопросы.
Трудно понять чиновника, который так бестолково загоняет в угол защищаемую им же власть. Мы такие, какие есть, с нашими ошибками, нашими мечтами и нашим горем. "Норд-Ост" — это наши жертвы, наша плата за мир в своем доме.
Чтобы понять это, не надо быть чиновником или политиком.
"Ъ", 18 ноября 2002 года