Вчера в Центральном доме российской армии специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ стал свидетелем офицерского бала в честь защитников отечества, приехавших в Москву с Северного Кавказа.
Церемонии бала предшествовали тщательные приготовления. Гости начали съезжаться задолго до назначенного срока. Накануне, судя по обрывкам их бесед, остро стоял вопрос одежды. Мужчинам было легко, они облачились в парадные мундиры. Их боевым подругам объяснили, что к балу положены вечерние платья. Что это такое, каждая дама понимала по-своему, так что скучно не было. Одна, к примеру, надела красный берет.
Мужчины построились для приветственного слова начальника Генштаба. Один подполковник попытался построить жен.
— Товарищи жены! — скомандовал он.— Все перестроились правее, к картине товарища Мальцева "Варяг"!
Жены снисходительно улыбнулись и остались стоять на своих местах.
— Таня, ну перейди ты правее. В такой день..,— шепотом умолял офицер свою боевую подругу, а она его даже не слышала.
— Товарищи! — обратился к собравшимся один из организаторов.— Завтра вы вместе с верховным главнокомандующим участвуете в праздничном концерте в Государственном кремлевском дворце...
— Поем или танцуем? — слабо пошутил кто-то из офицеров.
— Так вот,— повысил голос организатор,— для вас предусмотрены места в партере с правой стороны. Когда придете, увидите, что завтра будет гораздо лучше, чем вчера!
— А что вчера-то было? — перешептывались боевые подруги.
— Да тоже концерт.
— А где?
— Да там же.
— Ой, девки, ну и жизнь у нас началась!
Предваряя слова начальника Генерального штаба, выступил начальник Главного управления воспитательной работы Министерства обороны генерал-полковник Виталий Азаров. Он рассказал, что в зале находятся 111 лучших офицеров страны.
— Это наша гордость, наш цвет наших вооруженных сил! Посмотрите на них! — главный ньюсмейкер этого вечера Анатолий Квашнин с удовольствием обвел рукой зал.— Каждый в большинстве из них не просто профессионал, а профессионал в деле, которым трудится. Труд этих трудяг несоизмерим с обычным трудом простых людей. Вы защищаете нам державу, матушку нашу! Спасибо вам в период самоутверждения России в новом качестве!
После этих прочувствованных слов, сказанных, без сомнения, от всей души, Анатолий Квашнин приступил к церемонии вручения офицерам личной благодарности верховного главнокомандующего. Вручая благодарности, начальник Генштаба время от времени поворачивался к журналистам и говорил, что люди, которых он награждает,— не сувенирные герои, как иногда говорят у них в Генштабе. Офицеры, среди которых было 11 Героев России, волновались, потели и краснели от переполнявших их чувств.
После церемонии награждения офицеры и их спутницы дисциплинированно перешли в банкетный зал. Анатолий Квашнин по пути то и дело останавливался, чтобы сфотографироваться с проходившими мимо героями. Рядом с ним, то по левую руку, то по правую, все время пристраивалась дама с короткой стрижкой в коричневом свитере и черных брюках клеш. Она безо всякого стеснения улыбалась всем присутствующим, но почти никто не отвечал ей взаимностью. Офицеры стали перешептываться. Шепот вот-вот грозил перерасти в возмущенный ропот.
— Все в порядке, товарищи! — негромко пояснил офицер, которому положено быть в курсе.— Это жена товарища Квашнина, Наталья.
Офицеры с облегчением перевели дух. Наконец Анатолий Квашнин вошел в банкетный зал. На его столе обращали на себя внимание: салат "Столичный", масло сливочное, вареное мясо в желе, рыба белая и красная, водка "Праздничная", столовое вино "Кодру" и лимоны. От начальника Генштаба поступила команда "налить!". Анатолий Квашнин поднял первый тост: "За Россию, одну седьмую часть мира, и за ее президента Владимира Владимировича Путина, который, как глава государства, в соответствии с Конституцией выполняет задачу по защите территориальной целостности..."
— В общем, контрольный тост! — с облегчением выбрался из политического лабиринта Анатолий Квашнин.
— А когда же офицерский бал наконец начнется? — с недоумением спросил я устроителей этого вечера.
— Танцы? — переспросил меня один.— Пока Квашнин не уедет, танцевать точно не будут. А потом, может, и будут.
— Ну и когда же он уедет?
— А он, по-моему, никуда не торопится.