В Париже представлен новый фильм Франсуа Озона "8 женщин", в котором встретились звезды всех поколений. Одновременно вышел саундтрек картины, сплошь состоящий из хитов. Парижский показ был мировой предпремьерой. Официальная состоится на Берлинском фестивале. На представлении картины побывал корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.
Новая картина Озона (Francois Ozon) снята по самой что ни на есть рутинной пьесе Робера Тома "Восемь влюбленных женщин", некогда шедшей и в репертуарном советском театре. Восемь женщин оказываются в замкнутом пространстве богатого дома, хозяин которого найден мертвым в своей комнате. Взаимные подозрения, интриги и скелеты в шкафу каждой из героинь — тот фон, что в итоге важнее сюжета. Зная, что помесь фарса и детектива натужна, Озон использовал канву пьесы, но резко усилил элемент саркастический (в духе "Скромного обаяния буржуазии" Бунюэля) и элемент синефильский.
Получилась живая энциклопедия всего мирового кинематографа середины прошлого века. Вспоминаются как самые классические фильмы ("Двенадцать разгневанных мужчин" с триединством времени, места и образа действия), так и самые новаторские: ведь "8 женщин" (8 femmes) для Озона — столь же откровенное авторское высказывание, как "8 1/2" для Феллини.Высказаться о себе Озону помогают актрисы. Мать убитого играет 85-летняя Даниэль Дарье (Danielle Darrieux), некогда блиставшая в мелодрамах и детективах; один из них под названием "Мари-Октябрь" тоже разыгрывался в одном помещении. В роли вдовы — Катрин Денев (Catherine Deneuve), которая унаследовала меланхоличный романтизм Дарье и уже в третий раз за свою карьеру выступает в роли ее экранной дочери. Сестру вдовы, старую деву, играет Изабель Юппер (Isabelle Huppert), а богемную сестру убитого, паршивую овцу в семейном стаде,— Фанни Ардан (Fanny Ardant). Эмманюэль Беар (Emmanuelle Beart) появляется в роли горничной. В фильме участвуют Вирджини Ледойен (Virginie Ledoyen) и Людивин Санье (Ludivine Sagnier, обе — дочери героини Денев), а также Фирмин Ришар (Firmine Richard), играющая чернокожую домоправительницу мадам Шанель.
Здесь-то и начинается самое интересное. Озон превращает рутинную пьесу в "стихотворение в музыке и цвете", как назвали в свое время не менее рутинные по сюжету и столь же смелые по существу "Шербурские зонтики". У каждой из героинь — свой цвет и фирменный наряд, свой символический цветок (от орхидеи до подсолнуха), свой песенно-танцевальный номер и свой "звездный код" в истории кино. Например, Фанни Ардан стилизована под Аву Гарднер, а ее вызывающе эротический танец имитирует Риту Хейуорт в "Джильде". Эмманюэль Беар затянута в корсет и облачена в скромное платье горничной, наводящее на самые грешные мысли,— привет от Жанны Моро из бунюэлевского "Дневника горничной" (единственная французская актриса-легенда, не попавшая в фильм Озона).
Работают и собственные легенды каждой из актрис. Юппер в гротескной роли девственницы-дурнушки уморительно пародирует свою скандальную "пианистку". Молодящаяся Денев с комичной искренностью интересуется, не стала ли она выглядеть старше через час после известия о гибели мужа. Но самую острую киноманскую штучку Озон приготовил в эпизоде, где Денев выясняет отношения с Ардан, дело доходит до драки и валяния на полу, неожиданно завершаясь страстными поцелуями. Здесь Озон потревожил тень другого Франсуа — Трюффо. Денев в свое время жила с ним, а Ардан даже родила от него ребенка. Считалось, что актрисы антагонистичны. По словам Озона, если бы Трюффо увидел эту рискованную сцену, он перевернулся бы в гробу, но при этом явно бы возбудился.
Столь органично сыграть любовь-ненависть могли лишь старые соперницы с характером, привыкшие использовать как оружие и возраст, и костюм, и острый ум. Ардан уверяла репортеров, что боготворила Денев, будучи "еще девочкой", и теперь целовала ее, как икону. Фильм Озона полон подобных уколов и приколов, столь характерных для женского сообщества, но также для сообщества кинематографического.
Когда-то тот же Трюффо рассказал об этом в "Американской ночи". Озон же задумал воскресить полувековой давности "саммит гламура": костюмы под Кристиана Диора, голливудский цвет Technicolor из фильмов Хичкока и Дугласа Серка, декорации, освещение и музыкальный дизайн тех лет выглядят, как ни странно, вполне современно. Озон сделал еще один фильм, полный любви и нежности к кинематографу, к его живым легендам и не менее интригующим теням прошлого.