На фестивале в Локарно львиную (точнее, леопардовую) долю призов собрали фильмы из Восточной Европы. «Золотой леопард» уедет в Болгарию — к создателям картины «Без Бога» (режиссер Ралица Петрова), кроме того играющая в ней главную роль Ирена Иванова названа лучшей актрисой фестиваля. Второй по рангу спецприз жюри достался Раду Жуде за фильм «Истерзанные сердца». Польский актер Анджей Северин награжден за роль в картине «Последняя семья».
Режиссер Ралица Петрова
Фото: AP
В целом решение жюри хочется приветствовать. Помимо геокультурной солидарности, которую мы испытываем к недавним соседям по соцлагерю, необходимо признать, что фильмы этих стран были объективно лучшими в конкурсной программе. Конечно, с чем-то можно и поспорить. На мой взгляд, самым лучшим был румынский фильм, а также болгарский, но другой — «Слава» (см. “Ъ” от 10 августа). Однако это уже детали. Жюри во главе с мексиканским классиком сюрреализма Артуро Рипштейном правильно почувствовало вектор энергии, идущей, как это ни странно, из почти убитого кинорегиона — Восточной Европы.
В середине прошлого века здесь лидировало польское кино — школа Анджея Вайды и его современников. Потом «новые волны» пошли гулять с северо-запада на юго-восток — через Чехию и Словакию в Венгрию и Югославию. Только две страны оказались практически не охвачены этими прогрессивными движениями — Румыния и Болгария, и вот сейчас, уже в новом веке, именно они вышли на передовые позиции. О румынской школе много сказано; поражает тот факт, что в совсем небольшой киноиндустрии работает не два-три, как казалось вначале, а с десяток первоклассных режиссеров. Раду Жуде — один из главных; два года назад он представил в Берлине историческую драму «Аферим!», заставившую по своим амбициям и накалу вспомнить «Андрея Рублева». И вот новый прекрасный фильм «Истерзанные сердца» — своего рода румынская версия «Волшебной горы», медитация на тему европейского декаданса.
Болгары явно присмотрелись к опыту соседей и сделали выводы. Многие их фильмы, в том числе и «Слава», скроены по «румынской модели»: маленький бытовой факт (глава министерского пиара, награждая часами отличившегося рабочего, сняла с его руки фамильные часы и потеряла их) вырастает в метафору страны, системы, жизни. В победившей картине «Без Бога» появляется замах уже на экзистенциальную драму, однако и она плотно связана с реальностью: героиня работает в социальной службе, патронирующей больных стариков. Сюжет фильма — перерождение бесчувственной, травмированной жизнью женщины в человека, способного страдать, а значит, любить.
Вернулось в сферу фестивального внимания и польское кино, хотя ему еще далеко до уровня времен его расцвета. «Последняя семья» Яна П. Матушинского — картина несовершенная, однако чрезвычайно любопытная. Ее главный герой — эксцентричный художник-сюрреалист Здзислав Бексиньский, живший в плену садомазохистских и постапокалиптических фантазий и поплатившийся за них насильственной смертью. Это — ядовитая, горькая, полная специфически польского юмора рефлексия на тему деградации общества и хрупкости культуры. Анджей Северин, международно знаменитый артист не раз игравший у Вайды, выступает здесь во всеоружии своего таланта и опыта.
Единственный приз, присуждение которого стоит отнести скорее к области курьезов,— награда за режиссуру португальцу Жуану Педру Родригешу, автору фильма «Орнитолог». Шестнадцать лет назад сенсацией Венецианского фестиваля стал его «Призрак» — мрачная история однополой любви и мести, разыгранная среди мусорных баков. С тех пор Родригеш не сделал ничего выдающегося, включая новую картину, в которой он под видом необиблейского сюжета любуется мужскими телами и пускает стрелы в феминисток. От былого радикализма не осталось и следа, только пустое оригинальничание и даже налет гламура. Если уж Западную Европу и следовало для баланса как-то отметить, в конкурсе были фильмы и получше. Например, австро-итальянский «Мистер Вселенная» Тиццы Кови и Райнера Фриммеля, но он удостоился только почетного упоминания.