В Берлине проходит международный фестиваль Foreign Affairs — одно из важнейших мероприятий постоянно действующей городской фестивальной дирекции "Берлинер Фестшпиле". В центре его программы — знаменитый южноафриканский режиссер и художник Уильям Кентридж. Из Берлина — РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
Фото: William Kentridge
Фестиваль театр
Фестиваль Foreign Affairs появился всего несколько лет назад: десятидневная программа, в основе по преимуществу все-таки театральная, должна показать взаимопроникновение разных жанров и культур современного мира, благо в распоряжении "Берлинер Фестшпиле" находится не только одно из самых больших театральных зданий города — Дом берлинских фестивалей, но и самый знаменитый берлинский дом выставок "Мартин Гропиус Бау". Кажется, трудно было найти лучший пример для доказательства актуальности идеи мультидисциплинарного фестиваля, чем выдающийся мастер Уильям Кентридж: он не только театральный режиссер, но и современный художник, а еще аниматор, кукольник, публицист и даже лектор. Ну и политический аспект для Берлина играет важную роль: белый южноафриканец и последовательный борец против расовой сегрегации, Кентридж сегодня стал едва ли не самым знаменитым африканским послом искусства.
В одной из своих лекций из цикла "Уроки рисования" Уильям Кентридж наглядно показывает санкции в отношении граждан ЮАР эпохи апартеида: на контурной карте мира он убирает страны, объявившие бойкот расистам, и открытые южноафриканцам для посещения страны оказываются несколькими островами на всем земном шаре. Кентридж вообще умеет любую мысль, даже любой факт превратить в занятную динамическую картинку. Его черно-белая графика, угольная или чернильная, предстает то наивными детскими рисунками, то иероглифической скорописью, то мрачными гротесками, то геометрическими парадоксами, то конспектом бегущих мыслей, в котором изображение не столько догоняет, сколько подгоняет парадоксальные рассуждения.
Главный объект его выставки "No It Is", развернутой в залах "Мартин Гропиус Бау",— несколько огромных экранов, по которым движутся силуэты: через размытые пейзажи нескончаемой чередой бредут человеческие фигурки то с портретами, то с предметами культа, то с пожитками, то с некими странными объектами. В этой процессии при желании можно увидеть всю историю человечества — с его идеями, страстями и заблуждениями, ту самую историю, которая вроде бы давно закончилась и осталась лишь на экранах-воспоминаниях. Кстати, поздними вечерами та же инсталляция устроена в больших окнах Дома берлинских фестивалей, так что ее можно смотреть с улицы — и в окружении городской зелени она смотрится еще масштабнее, чем в музейном зале.
В то время когда в окнах идет процессия, сам Кентридж со сцены фестивального зала читает цикл лекций "Уроки рисования". Это действительно лекции: один человек на пустой сцене перед тысячным залом и видеоэкран, на который в качестве наглядного материала впущены фрагменты анимации Кентриджа. Сам строго одетый художник, похожий на сдержанного университетского профессора, в рассуждениях прихотливо переплетает факты собственной биографии, идеи своих постановок и размышления о драматической истории африканского континента — постепенно из кажущегося хаоса и произвольного рассказа вечер выстраивается в метарассказ о черном и белом, о свете и тьме, о просвещении и невежестве.
Один из самых интересных феноменов при знакомстве с Уильямом Кентриджем — как интуитивное начало соединяется у него с рациональным, интеллектуальным. На выставке можно увидеть видеоролик о том, как создавалась одна из работ: помощники тянут огромные рулоны белой бумаги, а Кентридж кистями наносит на них черные узоры — то просто капли, то сгустки линий, то мгновение изображения чего-то, и так вроде бы получается "кардиограмма" мгновенных импульсов. В то же время он человек глубокого книжного знания, которое несет ему не только, как и положено, много печали, но и очень много радости. Книжные страницы, старые или состаренные, то и дело появляются в его работах, снятых будто чуть дрожащей, не сегодняшней камерой. Хранящие знания людей листы бумаги для Кентриджа и как холсты для живописца, и как почва, на которой можно вырастить парадоксальные сюжеты.
Во время концерта "Бумажная музыка", устроенного в атриуме "Мартин Гропиус Бау", Кентридж всего на несколько минут появился на сцене сам, но очень много раз — на экране, где показывали его работы разных лет: он все время в диалоге с самим собой, будто запершийся в лаборатории одиночка. Его работы разных лет соединены в этом концерте с живой музыкой Филиппа Миллера и вокалом Энн Масины и Джоанны Дадли — то классическим, то экстремальным. Они — щедрая, неправдоподобно пышных форм темнокожая дива и сухая, с глубоко спрятанным лукавством внимательная мастерица — словно воплощали собой любимую Кентриджем тему контрастов и непрерывных метаморфоз. И еще не менее важную для него идею материализации времени — когда вступали в ритмический диалог с тикающими на экране метрономами. Что касается фестиваля Foreign Affairs, то его время остановлено: в этом году он проводится в последний раз. Что же, завершается недолгая история фестиваля красиво — о синтезе искусств после Уильяма Кентриджа трудно сказать что-то новое.