Сегодня исполнилось 100 лет Александру Родченко, одному из самых ярких героев русского авангарда. И самому нетипичному. Подход к искусству как к производственному процессу, а не как к мистическому откровению отличает его от столь же великих коллег-современников. Достигнув предела живописи — элементарных форм и цветов, Родченко не стал наполнять их потусторонним содержанием, как Малевич и Кандинский, а сменил сферу деятельности, объявив себя "конструктором". То есть, говоря сегодняшним языком,— дизайнером. И фактически стал первым российским представителем этой модной ныне профессии. В племени революционных изобретателей будущего он оказался самым здравомыслящим, конструируя не поэтические метафоры (вроде татлиновского "Летатлина"), а самые банальные вещи — стулья, одежду, книги. Небанальной была их идеологическая начинка — это была первая попытка производства вещей по классовому признаку — для пролетариата. Впрочем, спустя годы оказалось, что его новаторский функционализм и минимализм имеют самое широкое применение — разработанными еще в ЛЕФе приемами до сих пор пользуются в рекламе. А идея, что живопись XX века — это фотография, уже практически не требует доказательств. Образ СССР — спортсмены, парады и Беломорканал, запечатленные в родченковских фотографиях, стали хрестоматией. Взяв в руки "Лейку", Родченко обессмертил себя и знаменитыми ракурсами и не менее знаменитыми фотомонтажами, конгениальными поэтической лесенке его друга Маяковского. Сегодня оригинальные отпечатки его снимков — в числе топов мирового антикварного рынка, выставки проходят в самых престижных западных музеях. Странно, но на родине столетие этого самого современного из классических авангардистов никак не отмечается.
Конструктор мечты
Сегодня исполнилось 100 лет Александру Родченко, одному из самых ярких героев
Сегодня исполнилось 100 лет Александру Родченко, одному из самых ярких героев русского авангарда. И самому нетипичному. Подход к искусству как к производственному процессу, а не как к мистическому откровению отличает его от столь же великих коллег-современников. Достигнув предела живописи — элементарных форм и цветов, Родченко не стал наполнять их потусторонним содержанием, как Малевич и Кандинский, а сменил сферу деятельности, объявив себя "конструктором". То есть, говоря сегодняшним языком,— дизайнером. И фактически стал первым российским представителем этой модной ныне профессии. В племени революционных изобретателей будущего он оказался самым здравомыслящим, конструируя не поэтические метафоры (вроде татлиновского "Летатлина"), а самые банальные вещи — стулья, одежду, книги. Небанальной была их идеологическая начинка — это была первая попытка производства вещей по классовому признаку — для пролетариата. Впрочем, спустя годы оказалось, что его новаторский функционализм и минимализм имеют самое широкое применение — разработанными еще в ЛЕФе приемами до сих пор пользуются в рекламе. А идея, что живопись XX века — это фотография, уже практически не требует доказательств. Образ СССР — спортсмены, парады и Беломорканал, запечатленные в родченковских фотографиях, стали хрестоматией. Взяв в руки "Лейку", Родченко обессмертил себя и знаменитыми ракурсами и не менее знаменитыми фотомонтажами, конгениальными поэтической лесенке его друга Маяковского. Сегодня оригинальные отпечатки его снимков — в числе топов мирового антикварного рынка, выставки проходят в самых престижных западных музеях. Странно, но на родине столетие этого самого современного из классических авангардистов никак не отмечается.