Что думают о российской системе банкротства бывшие и нынешние руководители ФСФО
Сергей Беляев, глава ФСФО (ФСДН) в 1993-1995 годах:
92
6 мин.
— Банкротства в основном инициируют государственные органы. Если мы отнимем число возбужденных налоговой инспекцией и ФСФО дел от их общего числа, то увидим, что только одна четверть всех дел возбуждается по требованию кредиторов. До сих пор мы видим участие государства в экономике во всех трех функциях. С одной стороны, это владение, распоряжение и пользование имуществом, с другой стороны, государство выступает как фискальный орган. Наконец, мы не можем говорить, что суд — это негосударственный орган. Да, суд независим, но это орган государства прежде всего. И гипотетически мы можем попасть в ситуацию, когда государство одновременно будет кредитором, должником и судьей. Поэтому в новом проекте закона мы должны отделить функции фискальных органов. Налоговая инспекция никакой не кредитор и не может быть с ее стороны возбуждения процедуры банкротства! Хотя ровно восемь лет назад мы настаивали, чтобы налоговые инспекции принимали активное участие в возбуждении процедур. Но время изменилось. Сегодня речь идет уже о рыночной экономике, а не о переделе собственности как таковой из государственной в акционерную и частную. Что касается надзора и контроля за процедурами банкротства, то его должна осуществлять ФСФО. В том числе и за арбитражными управляющими.
Петр Мостовой, глава ФСФО (ФСДН) в 1995-1997 годах:
— Функция законодательства о банкротстве состоит вовсе не в том, чтобы способствовать реабилитации должника, а в том, чтобы способствовать общему оздоровлению экономической среды в государстве. Для оздоровления экономической среды нужны две вещи. Чтобы тот, кто систематически не исполняет своих обязательств, был исключен из числа участников гражданского оборота, а его имущество было принудительно использовано для погашения возникших у него обязательств. Вторая задача законодательства о банкротстве — очистка балансов всех кредиторов должника. Эти задачи банкротства сформулированы еще в XIV веке. Это все означает, что так называемые реорганизационные процедуры вроде введения внешнего управления являются скорее экзотикой. В подавляющем большинстве законодательных систем основной центр тяжести законодательства о банкротстве — это конкурсное производство, завершающееся ликвидацией должника как юридического лица. Конечно, ликвидация должника должна минимально воздействовать на его социально значимые сферы. Поэтому приоритет обычно отдается продаже целостного бизнеса с сохранением рабочих мест. Анализ показывает, что в рамках реорганизационных процедур, внешнего управления, совершается наибольшее количество злоупотреблений. Осуществляются различные манипуляции с имуществом и обязательствами должника. То есть ровно то, от чего мы сегодня хотели бы защитить всех, кто работает на рынке. На стадии ликвидации злоупотреблений меньше. Это означает, что сегодня задача совершенствования законодательства о банкротстве сводится прежде всего к установлению принципа равенства всех участников гражданско-правового оборота. Прежде всего в области судебной защиты. Этот принцип равенства будет соблюдаться тогда, когда контролирующие функции государства будут осуществляться одними государственными институтами, в том числе и в рамках судебной процедуры, а представительство же государства в качестве кредитора будет осуществляться другими институтами. А сейчас государство оказывается, с одной стороны, кредитором, причем по фискальным обязательствам, а с другой стороны, обладает возможностями административного влияния, давления на арбитражных управляющих.
Георгий Таль, глава ФСФО в 1997-2001 годах:
— Тезис о том, что эффективная защита интересов кредиторов тождественна легкости возбуждения дела о банкротстве, ложный. В 1999-2000 годах, когда разразилась череда скандальных банкротств в АО СИДАНКО, абсолютно платежеспособные его дочерние компании "Кондпетролеум", "Варьеганнефтегаз" и "Черногорнефть" были с успехом обанкрочены одной известной структурой, российская экономика недополучила более $3,5 млрд инвестиций. Потому что стратегический инвестор, иностранный собственник компании СИДАНКО, понял, что инвестиции при таком законодательстве о банкротстве ничем не гарантированы, и отказался от проекта. Целью развития законодательства о банкротстве является сбалансированная защита интересов всех лиц, участвующих как в делах о банкротстве, так и в гражданских отношениях. А в действующем законе о банкротстве постулировалось, что если дело дошло до банкротства, то должник априори недобросовестный, а кредитор — добросовестный. Чтобы наше право не допускало злоупотреблений, надо обратить внимание на три концептуальных момента. Первое — возбуждение дела о банкротстве должно быть только после того, как кредитор исчерпал все средства удовлетворения своих требований в исполнительном производстве. Интерес добросовестного кредитора заключается не в захвате чужой собственности, а в том, чтобы быстрее получить возмещение по долгам. Второй момент: у нас один из основных источников злоупотреблений в сфере банкротства — процедура внешнего управления. Она выстроена так, что вообще не имеет права на существование в цивилизованном законодательстве. Процедура внешнего управления — это абсолютно легальный, абсолютно безвозмездный способ получения в свои руки чужих материальных и финансовых ресурсов. Пока этот способ будет существовать в законодательстве, у нас процедура банкротства будет использоваться не для истинных целей финансового оздоровления или ликвидации неплатежеспособного хозяйствующего субъекта, а для передела собственности. Третий источник злоупотреблений — процедура назначения, а более точно, позиционирования арбитражных управляющих. Очевидно, что только истинно независимая фигура арбитражного управляющего может быть гарантом того, что процедура будет проводиться в соответствии с требованиями закона. А когда кандидатура арбитражного управляющего предлагается кредиторами и кредиторы в любой момент могут провести собрание, лишить его должности, то о какой независимости можно говорить? Когда кредиторы могут полностью проконтролировать ход процедуры внешнего управления, осуществить вывод всех активов, повесив на должника уже ничем не обеспеченные долги. В идеале, как говорят некоторые западные исследователи, роль кредиторов должна сводиться к тому, что они приходят в процесс всего лишь два раза: первый раз для того, чтобы установить величину своих требований, и второй — в окошечко, в кассу, где выплачивают деньги по результатам конкурсного производства. Вот это идеал.
Татьяна Трефилова, глава ФСФО с начала 2001 года:
— Закон о банкротстве должен обеспечивать предсказуемость распределения рисков в случае возникновения у предприятия финансовых трудностей и возврат денежных средств. А сейчас в некоторых регионах процедура банкротства просто превратилась в орудие для сведения счетов с политическими и экономическими конкурентами. Новый закон должен обеспечивать предсказуемость возврата кредитов, исключение криминального передела собственности, защиту права собственности как государства, так и конкурсных управляющих, повышение уровня и стабильности обеспечения доходной части бюджета. Нынешний закон крайне ограничил роль государства в процедуре банкротства. Сегодня государство голосует только на первом собрании кредиторов по некоторым вопросам, а затем в процедуре банкротства практически не участвует. Если государство и дальше будет лишено права голоса, то будет и дальше получать в результате процедуры банкротства с должников не более двух-трех копеек на рубль. Мы считаем, что у государства не должно быть преимущественного права в банкротстве, но у него должны быть равные права с другими кредиторами. Необходимо предоставить ему право голоса, чтобы оно участвовало как полноценный кредитор в процедуре банкротства. Что касается собственника, то необходимо, чтобы он был участником не только процесса, но и дела. Крайне важны процедуры предупреждения банкротства. Низкие суммы возврата долгов по окончанию процедуры банкротства во многом связаны с тем, что процедуры банкротства начинаются несвоевременно. Закон обязывает должника своевременно обращаться с заявлением о невозможности удовлетворить требования кредиторов. Но, как правило, начиная процедуру банкротства, мы вынуждены признавать, что большая часть имущества, активов уже выведена из предприятия и возвращать кредиторам зачастую практически нечего. Не случайно только за последнее время ФСФО сделано свыше 500 заключений о фактах преднамеренного банкротства. Но есть всего несколько приговоров об осуждении тех лиц, которые вывели активы. До сих пор не введено никакой ответственности за то, что собственники, создав предприятие для одной или двух сомнительных сделок, понимая, что не могут расплатиться с кредиторами, увольняют всех работников предприятия и дальше оно банкротится как отсутствующий должник. В то же время банкротства зачастую начинаются необоснованно. Они должны начинаться только тогда, когда исполнительное производство не смогло удовлетворить требования кредиторов.
