— Инга, во вторник вы сказали, что в Министерстве обороны проходило совещание по поводу освобождения Сергея. Там что-то решилось?
— Нет... Я не знаю ничего.— Вообще, какие-то новые сведения у вас есть?
— Нет. Просто я чувствую, что мой муж жив.
— Вы чувствуете, что с ним все нормально?
— По-моему, да.
— Еще один вопрос, наверное, трудно вам будет услышать, но вчера "Интерфакс" передал сообщение пресс-службы Минобороны...
— Я читала.
— Читали? Как вы к этому относитесь?
— Меня это совершенно не волнует. Это не первое такое возмутительное заявление. Нет, я к этому отношусь спокойно. Меня интересует только жизнь мужа. Все остальное... Меня можно называть кем угодно, в любом интервью.
— Что вы имеете в виду?
— То, что я выполняю условия боевиков, содействую им. ("Они (боевики) пытались спекулировать на ситуации, привлекая к ней максимальное внимание СМИ, и подстрекали жену подполковника Боряева к выступлениям в СМИ со словами осуждения в адрес руководства страны и вооруженных сил, якобы не принимающих никаких мер к освобождению ее мужа. Такая двойная игра террористов вызывает серьезную тревогу за жизнь и здоровье подполковника Боряева",— говорилось в заявлении МО.— Ъ.) Прошла такая информация. Но это действительно так, я же выполняла их условия и против ничего не имею.
— Я говорю о другом сообщении, где сказано, что, "зная бандитскую сущность Хаттаба, Минобороны не исключает самого трагичного финала".
— Я еще верю, и это все неправда. Я верю, что он жив, но почему верю, не могу вам сказать. Несколько дней назад он был жив, и я не думаю, что что-то изменилось.
— Хочу уточнить, когда вы связывались последний раз с людьми, которые удерживают вашего мужа?
— 21 октября.
— И в тот же день вы последний раз разговаривали с Сергеем?
— Да.
— С тех пор и особенно в последние дни контактов больше не было?
— Нет.
— Как вы себя чувствуете?
— Не очень.
— Держитесь.