Западные страны уже имеют действующие законы по защите интеллектуальной собственности. Как развивать российское законодательство в этой сфере, в интервью МАКСИМУ Ъ-ЧЕРНИГОВСКОМУ рассказывает эксперт Госдумы, доцент Российской правовой академии МАРИНА КАРЕЛИНА.
— Как вы считаете, законодательство по защите интеллектуальной собственности нуждается в усовершенствовании?
— Законодательство — это живой организм. Меняется общество — меняется законодательство. Действительно, мы живем в такой переходный период от мира материального к миру, в котором ценности не овеществлены и одной из главных ценностей является интеллектуальная собственность, именно она становится доминирующей. Разумеется, такие процессы меняют не только экономику, но и все общественные отношения. Информационная технология, как вы знаете, развивается просто в геометрической прогрессии. И в этих условиях законодателю сложно выработать механизм ее защиты в столь бурно развивающейся новой экономике. Ему приходится либо бежать, догоняя быстро изменяющуюся систему отношений, либо вырабатывать какие-то общие нормы и правила, которые будут достаточно консервативны и в то же время универсальны и для старой экономики, и для новой.Законодательство должно выступать в качестве механизма адекватного, общественно полезного регулирования. Поскольку наша академия занимается подготовкой судей, я, как человек, который обучает судей, совершенно убеждена, что единственный механизм создания правового государства — это механизм создания законодательства, которое является инструментом для работы судьи. Закон должен быть такой, чтобы судья мог его применить. Зачастую пишутся законы, которые судья применить не в состоянии. Не нормативные акты, а некие наборы пожеланий; законодатель просто строит "города солнца". Ну это замечательно, что написали массу пожеланий о том, что все должно быть хорошо и красиво, но это называется научной фантастикой, а не законом. Жизнь другая, и закон должен быть адекватен и применим, особенно в случае, если интересы различных участников отношений вступают в конфликт. Судья — человек, применяющий закон. И законодатель несет ответственность за то, чтобы этот закон работал. Вопрос о применимости декларируемых норм зависит от того, насколько государство может нести ответственность за реализацию законодательства и в состоянии обеспечить исполнение установленных норм, причем этот вопрос в значительной степени экономический.
Если мы говорим о материальных объектах, судьи имеют опыт работы с Гражданским кодексом, и все прекрасно владеют понятиями, связанными с обязательственными правами и правом собственности. Что же касается интеллектуальной собственности, то до конца 80-х годов прошлого века это понятие, интеллектуальная собственность, существовало в России в весьма ограниченном, административно регулируемом виде. И вдруг в один момент автору сказали: "Уважаемый автор, у тебя есть права, в том числе имущественные". На Западе в сфере продажи прав на объекты интеллектуальной собственности, авторских прав крутятся огромные деньги. Это существенная часть их валового национального продукта. Вы посмотрите: Mircosoft только на продаже интеллектуальной собственности за 20 лет прошла путь от маленькой команды энтузиастов до гигантской корпорации. Шоу-бизнес, телевидение, кинобизнес — там нет ничего другого, кроме торговли правами. Когда интеллектуальная собственность в одночасье стала частью экономики в России, мы, используя европейский опыт, разработали новые законы. И сегодня у нас законодательство неплохое. Эти законы вполне соответствуют европейским стандартам. Проблема состоит в том, что у нас не было судебной практики рассмотрения дел о передаче прав.
— На ваш взгляд, что нужно сделать, чтобы улучшить защиту интеллектуальной собственности?
— В будущем году будет десять лет, как приняты первые законы по защите интеллектуальной собственности. Это и патентный закон, и тот же закон о программах для ЭВМ. Для права это срок очень небольшой. Нам сейчас надо бы проанализировать то, что накопилось в правоприменительной практике, посмотреть судебную практику, выявить те реально возникающие на практике проблемы и, исходя из этого, сделать выводы для законодателя. То есть законодатель не должен бежать впереди реально развивающихся правовых процессов. Развиваются они в судах. Понимаете, вот мы должны научиться понимать, что последнюю точку в применении закона ставит суд. И только в суде проверяется, существуют ли механизмы защиты интересов людей. Если права не восстанавливаются, интересы гражданского оборота нарушаются — значит, закон плохо написан. То есть закон должен писаться по реально складывающейся объективной ситуации. Право — вещь консервативная. Социальные процессы — явления длящиеся, и, прежде чем записать в законе новый правовой механизм, нужно очень хорошо подумать, как будет применяться это право.
Я считаю, что в настоящий момент наступило время провести совместный пленум Верховного суда и Высшего арбитражного суда, чтобы высшие судьи определили свою позицию о правоприменительной практике в этой области.
Если судебная власть находит, что существуют некоторые противоречия и пробелы в законах, законодатель должен эти проблемы разрешить, внеся в него поправки. То есть законы надо совершенствовать, когда будет изучена судебная практика. Сейчас нам говорят, что надо быстро внести поправки к закону, чтобы вступить в ВТО. Да, есть такие условия, но они достаточно формальные и могут быть легко сняты.
— Но законодатели у нас спешат. Вы, конечно, прекрасно знаете, что существовало два законопроекта по внесению поправок в закон об авторском праве и смежных правах — проект депутата Комиссарова и проект депутата Губенко, сейчас их объединили.
— Оба законопроекта предусматривают нормы, которые не могут быть реализованы. Дело в том, что они существенно противоречат друг другу. К сожалению, они не отвечают на те основные вопросы, которые сегодня возникают в практике правоприменения. Они решают вопросы, которые сейчас на слуху. Вот сейчас кругом интернет и цифровая информация. Вот давайте что-нибудь скажем про цифровую информацию. Вот ВТО хочет чего-нибудь от нас. Вот давайте скажем, кто чего хочет в ВТО. Понимаете, я рассматриваю эти законопроекты как некие политические шаги, а здесь нужна рутинная законотворческая деятельность. Надо очень четко понимать: это законодательная техника, где можно 25 раз одно слово в одной строчке повторить. Но его надо повторить для того, чтобы не было разночтений и разных толкований. Законодательство — это не процесс писания "Войны и мира", это процесс написания некоего формального документа, который позволит защитить в суде свои права. Ну а сейчас у нас пишутся политические декларации. Повторюсь: прежде чем менять законы, нужно, чтобы юристы проанализировали правоприменительную практику, установили, в каких вопросах существуют пробелы или правовые коллизии, и только потом законодатель должен вносить изменения.