НАТАЛЬЯ САМОЙЛЕНКО, советник по благотворительным проектам холдинговой компании "Интеррос"
В стране появилась и развивается корпоративная филантропия. Я не могу отделаться от мысли, что наша свободная пресса и родное государство делают вид, будто ничего не происходит. Просто не замечают. Я пытаюсь понять, отчего это происходит.
По большому счету корпоративная благотворительность — это зона свободы. Здесь крупный бизнес волен проводить собственную политику. На взгляд, например, моих коллег, для таких сфер, как культура и образование, развитие корпоративной благотворительности является огромным благом.Благотворительный фонд Владимира Потанина создан в январе 1999 года на частные, а также на корпоративные взносы "Интерроса". Главное направление — образовательные программы. В настоящее время стипендии фонда получает более 1,5 тыс. студентов России. В текущем учебном году фонд потратит на эти проекты $1 200 000. В зависимости от программы размер стипендии составляет от 1200 до 2000 рублей в месяц. Самая большая программа реализуется в 60 ведущих вузах страны. Она поддерживает студентов-отличников с задатками лидеров. Стипендиаты определяются по результатам конкурсов. Наряду со студенческими отборами в вузах проходят и конкурсы молодых преподавателей. Для них учреждено 60 годовых грантов по $1200. Подробности о проектах фонда — на сайте www.stipendiya.ru
Разумеется, нашей прессе никто не указ. На то она и свободная. Она предпочитает думать, будто благотворительные программы решают исключительно проблемы имиджа самих корпораций. Между тем это имидж общества. И создание побудительных мотивов для соревнования в области добра — чем не задача для масс-медиа?!
Впрочем, куда опаснее для общества позиция государства. А оно пока не делает разницы между благотворителями, перераспределяющими чужие деньги, и корпоративной филантропией. Власти предпочитают рассматривать благотворительность либо как милостыню, либо как дань, оброк. Хотя очевидно: дань и оброк всегда хочется сократить. Зато траты от сердца, от понимания запросов общества обречены возрастать.
Я понимаю, тут процесс. Государство просто все еще не сформулировало своего отношения к корпоративной филантропии. Стало быть, нужно время. Я только не понимаю, почему власть у нас все время запаздывает. Особо остро это проявляется в налоговой политике.
С введением единого социального налога (ЕСН) вдруг оказалось, что пенсию можно заработать и на милостыню. Ведь под этот налог попали все благотворительные выплаты. Авторы ЕСН и законодатели, будто сговорившись, не заметили явной двусмысленности статьи 236 Налогового кодекса. Глава 24 утверждает, что налог платит работодатель. Но чуть ниже сказано: взимается и при иных, чем трудовые, отношениях. При таком раскладе Фонд Потанина должен был бы вносить ЕСН при реализации стипендиальных программ. Мы не платили. Мы готовы были отстаивать свою позицию в суде, но в апреле появились новые рекомендации Министерства по налогам и сборам, и благотворительные программы типа наших налоговики оставили в покое. Очевидная глупость исправлена, но пока лишь подзаконным актом. Теперь следует поправить и Налоговый кодекс. Однако кто предложит Госдуме эту поправку?
А вот еще любопытный сюжет. Оказывается, что отечественные корпоративные фонды котируются у государства иначе, чем зарубежные. Грантополучатели иностранных фондов — наши ученые, преподаватели, деятели культуры и искусства — освобождены от подоходного налога. Есть специальное постановление правительства РФ #165 от 5 марта 2001 года. В нем поименовано 69 фондов, среди них — ни одного отечественного. Российскую науку априори должны двигать иностранцы?
На самом деле я понимаю, откуда все идет. Впервые эта льгота появилась еще в начале 90-х годов. Положение в стране тогда было аховое. И реальные деньги заграницы являлись спасением для ученых. Но постановление переписывается ежегодно, и никто не может сказать, почему сегодня грант от Потанина изначально должен весить меньше, чем грант от Сороса.
С вводом с будущего года нового налога на прибыль Налоговый кодекс устраняет единственную трехпроцентную льготу, существующую пока на федеральном уровне для компаний-благотворителей. Согласно ей налогооблагаемая база прибыли до сих пор уменьшалась на 3%, если они потрачены на благотворительность. Снизив налог на прибыль, нам говорят: какие льготы? Благотворите и так, на здоровье. На ваше и на народное. Как будто разумно. Между тем если государство полагает, что благотворительность важна для развития общества и хочет влиять на этот процесс, то единственным рыночным рычагом регулирования являются налоговые льготы. Они — сигнал для бизнеса.
Думаю, за корпоративными целевыми программами будущее. Мы внимательно присматриваемся к работе наших коллег. Пусть на поле благотворительности появится как можно больше серьезных конкурентов. И может быть, нам вместе пора создать механизм, который наладил бы связь законодателей и исполнительной власти с корпоративными фондами?