В ГЦКЗ "Россия" прошел концерт, посвященный 52-летию певца и композитора Александра Градского. В "России" концерты редко получаются хорошими, но даже по здешним меркам праздник Александра Градского оказался каким-то уж совсем провальным.
Посреди сцены, под занавесом с изображением символов Инь и Ян, позади двух симметрично поставленных черного и белого роялей, красовался внушительных размеров микшерский пульт. Обычно он стоит в центре зала и управляет им звукорежиссер. Но Александр Градский контроль над звуком никому, кроме себя, не доверил. Все первое отделение концерта он то и дело начинал крутить на пульте ручки. Первое время все шло нормально. И когда Градский спел первую песню под аккомпанемент Александры Пахмутовой, и когда вышел первый гость в лице Андрея Макаревича, и когда юморист Андрей Кнышев в виде подарка прочитал Градскому и публике шутки, по большей части взятые из его десятилетней давности "Тоже книги".
Но затем все пошло наперекосяк. Появились большие проблемы со звуком. Происходило это в самых что ни на есть торжественных и важных песнях, когда на относительно складную игру подыгрывавшего Градскому государственного симфонического оркестра стал накладываться гул "заводящихся" микрофонов. Герою вечера пришлось бороться с этим практически во время собственно пения, поворачиваясь лицом к залу и колдуя над пультом. Результат был настолько плачевен, что вышедшему с очередными поздравлениями Иосифу Кобзону пришлось в числе прочего сказать, что Градский — звукорежиссер очень хороший и концерт явно придется перезаписывать. Времени на общение с публикой почти не оставалось. Градский лишь представлял гостей и называл песни. Оригинальностью названия они не блистали. Была исполнена, к примеру, "Песня номер один" (со строчкой "ты во мне, а я в тебе" в припеве) и "Песня номер два". Была исполнена и оркестровая музыка, написанная Александром Градским к фильму "В августе 44-го",— динамики свистели и здесь.
Чем дальше, тем больше бросалось в глаза, как певец нервничает. Только нервами можно объяснить то, что Градский сначала попросил зал встать по поводу случившегося Дня поминовения. А дождавшись, когда его просьба будет выполнена, запел песню "God Bless America", расслышав слова которой, две трети вставших тут же сели.
Вскоре на сцене появился детский хор с очень подходящим названием "Мандрагора". Жалобными сиротскими голосами хор спел несколько вещей — в том числе и знаменитую "В полях под снегом и дождем". Спев свое, дети остались на своих местах. Певец Градский попросил их "принять позы африканских женщин", нацепил на себя огромную гитару с двумя грифами и при участии оркестра и старых друзей-музыкантов спел мощный блюз, который погубили неотстроенные глухие барабаны. Дети сначала застыли в недоумении, а потом стали приплясывать в такт своей наставнице-хореографу.
Заканчивался третий час концерта. И публика была уже не прочь откланяться. Но певец сообщил, что закончилось всего лишь первое отделение. И ответом ему были не только аплодисменты, но и весьма нетипичный для "России" свист. Певец сделал вид, что свиста не расслышал, но честно выразил надежду, что после антракта зал будет полон хотя бы наполовину.
Дослушать Градского остались почти все. В принципе второе отделение обещало быть более приличным зрелищем — в нем певец остался наедине со своей гитарой, так что ждать звуковых и эмоциональных потрясений было сложно. Но оказалось, что и тут можно все испортить. Инструмент звучал то еле слышно, то по его струнам ударялось с такой силой, что делалось страшно за сохранность помещения. Голос у певца то превращался в невнятный шепот, то взвивался с такой оперной силой, что люди в зале морщились от силы слуховых ощущений. Вдобавок ко всему Градский забыл слова собственной песни, и ему их подсказали из зала.
В целом концерт произвел загадочное впечатление. В гардеробе отрабатывались две версии просшедшего. Либо у певца прямо перед выходом на сцену случилось что-то, полностью выбившее его из колеи. Либо это результат какой-то немыслимой мизантропии в сочетании с чувством исключительной собственной значимости. Последнее более вероятно, поскольку, ко всему прочему, публика не услышала от певца практически никакой благодарности за то, что пришла на его концерт.
ЮРИЙ Ъ-ЯРОЦКИЙ