Рост тарифов в энергетической отрасли неизбежен. С этим согласны как сторонники либеральной модели реформирования энергетики, так и ее противники. Каким образом они будут расти, в случае если государство сохранит за собой контроль за РАО "ЕЭС России", обозревателю Ъ ПЕТРУ Ъ-САПОЖНИКОВУ рассказал замминистра энергетики ВИКТОР КУДРЯВЫЙ.
— Вас называют одним из наиболее последовательных противников реструктуризации энергетики "по Чубайсу". Почему вы считаете, что вариант реформирования отрасли, предложенный РАО, невозможен?
— Потому что введение рыночных отношений в российскую энергетику нанесет тяжелейший удар как ей, так и российским товаропроизводителям. Конкуренция, позволяющая получить преимущества рынка для потребителей, возможна лишь при излишнем предложении продукта. А его как раз нет.Чтобы создать конкуренцию в энергетике, необходимо провести избыточные капиталовложения. Именно тогда резерв мощностей составит не как у нас сейчас — 10-12%, а хотя бы 25%, как это принято по европейским стандартам. Но это все чрезвычайно дорого, особенно для России. Фактически это выброшенные на ветер $20 млрд — сумма, равная затратам на простое воспроизводство за десять лет. Если европейская, американская и даже японская энергетики построены по рыночным методам и, прежде всего, за счет развитого сетевого строительства, то энергетика России построена по оптимизационному принципу. Ее создатели не ставили задачу вложить громадные капиталы для создания рыночных резервов. Перед ними стояла другая цель — создать единую энергосистему с минимальными затратами и с максимальной надежностью.
Эти факторы не рассматривались командой реформаторов. Их предложения имеют другую направленность, ярко выраженную рыночную. И это в отрасли, которая для России, безусловно, является естественной монополией. Рынок энергии в отсутствии резервов мощности и конкуренции на рынке топлива — это неизбежный дефицит. Дефицит — это власть продавца. Дефицит в энергетике — это супервласть продавца. Почему не пойти по пути усовершенствования госрегулирования? Есть феномен развития государственной энергетики Китая, Ирана. Есть пример великолепной энергосистемы Франции, которая остается государственной.
— То есть рыночное реформирование РАО вообще не нужно?
— Государственная энергетика России в наибольшей степени отвечает международным стандартам требований потребителя к снабжающим организациям. Основных требований три: надежность энергоснабжения, скорость устранения аварий и качество энергии. Четвертое, пятое, шестое — уже второстепенные факторы: приемлемый тариф, экология и много-много других вплоть до эстетики сооружений.
Рассмотрим главную задачу — надежность. Она зависит от многих факторов: насколько надежно само оборудование, какие у него резервы, какой персонал обслуживает, какая используется схема управления, какой профессиональный уровень руководства энергокомпании. Стоит только на пути от производителя энергии до потребителя создать несколько имущественных барьеров, как надежность падает.
Посмотрим, что получится после рыночной реструктуризации. У генерирующих компаний будут одни хозяева — со своими имущественными правами, контрактными отношениями с персоналом и т. д. У высоковольтных сетей — другие, у распредсетей — третьи. В условиях российского климата это недопустимо. Тут нет запасов готовой продукции, которые могли бы увеличить надежность работы во время нештатных ситуаций. Здесь не Калифорния: там кризис привел к снижению уровня комфорта, кризис в России — это прямая угроза жизни.
Уже сейчас во время аварий проявляется разобщенность энергетиков и коммунальщиков. Это результат разных имущественных отношений и подчиненности. Я работаю долго в энергетике и знаю десятки примеров отношений со смежниками других ведомств. Допустим, я им звоню и говорю: "Ребята, у меня в энергосистеме авария. Пожалуйста, вот здесь прижмите потребителей, а по этой резервной линии организуйте переток". Отвечают: "Виктор Васильевич, все будет сделано". Но ни разу в последние годы ничего не было сделано в срок, потому что для них это чужая авария, у них свои неотложные нужды.
— А что произойдет с таким фактором, как тарифы? Команда Анатолия Чубайса утверждает, что для модернизации энергосистемы потребуется чуть ли не $100 млрд на 10 лет. Возврат к государственной энергетике предполагает, что браться эти деньги будут за счет роста тарифов. На сколько они вырастут?
— Какой бы ни была форма собственности, платить за инвестиции всегда будет потребитель. Он может заплатить сейчас — по потребностям нового строительства. Или ему скажут: "Сегодня не плати, заплатишь потом, когда придет срок оплаты кредита". Только платить придется уже с процентами.
Раз платит потребитель, давайте смотреть, что лучше — платить через продажу и кредиты при свободных ценах на энергию или при госрегулировании через тарифы. Тарифы на электроэнергию должны, как и сейчас, включать в себя инвестиционную составляющую. Однако ее надо разделить на две части. Первая пойдет на оплату простого воспроизводства, то есть сохранения того потенциала энергосистемы, который есть сейчас. Эти тарифы берутся с населения и предприятий, которые получают электроэнергию от существующих электростанций. Такой путь предполагает, что простое воспроизводство будет полностью в ведении государственного регулирования.
Расширенное воспроизводство, по моему мнению, должно проходить за счет инвесторов, заинтересованных в электрификации новых регионов, увеличении объема потребления, новых предприятиях. Здесь есть несколько возможностей. Инвестор может сам взять на себя строительство новых мощностей. Зачем на население, на всю страну вешать большой тариф только потому, что кто-то хочет построить два новых алюминиевых завода в Ленинградской области? Пусть электростанции строят сами новые владельцы. Другой путь — оплачивать энергию по тарифу, в который включена инвестсоставляющая для расширенного воспроизводства. Тогда уже энергетики будут решать, где надежнее и дешевле строить.
Есть еще одна возможность. Государство должно дать четкие правила и рамки, позволяющие привлечь инвесторов. Они должны предусматривать следующую схему. Инвестор, заинтересованный в получении дополнительных объемов энергии, может вкладывать средства в электроэнергетику или в энергосбережение любых отраслей и получать прибыль не деньгами, а дополнительными объемами киловатт и гигакалорий.
А в числовом выражении получается следующее. Мы посмотрели, что надо для российской энергетики, на примере "Мосэнерго". Это 10% всей энергетики России. Пообъектно прошлись по сетям и станциям. Оказалось, что нам достаточно за 10 лет поднять тариф всего на 45%. Из этого объема примерно 15% "Мосэнерго" уже имеет за счет решения внутренних инвестиционных задач. Поэтому оказывается, что рост тарифов для решения всех задач, включая расширенное воспроизводство, за 10 лет составит всего 30%. Разумеется, без учета инфляции, при сохранении цен на металлы, топливо и т. д. Их рост, конечно, будет корректировать названные мной цифры.
— Какой вы представляете будущую энергосистему России?
— Хотелось бы на месте РАО ЕЭС иметь 12-15 крупных вертикально интегрированных энергообъединений. С той структурой капитала, которая уже есть в РАО и дочерних предприятиях. Диспетчерское управление и межсистемные электрические сети, которые по непонятным причинам были переданы РАО, должны находиться под государственным контролем. Вот тогда будет конкуренция управленческих команд по всем видам деятельности: эксплуатация, ремонт, инвестиции. Метод эталонного сравнения разных энергокомпаний сможет на деле запустить противозатратные механизмы в энергетике. Режим управления оптовым рынком будет вестись в интересах российского товаропроизводителя, а не в интересах одной, пусть даже преобладающей компании РАО ЕЭС.