В Концертном зале имени Чайковского прошел бенефис петербургского артиста Валерия Михайловского. Борец за балетное равноправие отмечал тридцатилетие творческой деятельности. Выступала его труппа "Мужской балет". В первом отделении танцевали современные номера, во втором — классику. Танцовщики-мужчины, дорвавшиеся до эффектных балеринских партий, довели публику до колик. Такой высокой клоунаде позавидовали бы все ведущие цирки мира.
Гвоздем программы стал первый акт "Жизели" с бенефициантом в заглавной роли. На сцену выпорхнула двухметровая крестьяночка с натруженными руками и мускулистой спиной. Своего счастья, судя по всему, она ждала слишком долго. Щупленький Альберт (Алексей Кульпин) казался не возлюбленным, а внучком этой Жизели. Но деревенская дылда в кисейной юбочке не обращала внимания на роковую разницу в возрасте. Томно закатывала глазки, азартно обрывала лепестки пластмассовых ромашек и шпарила кокетливые вариации. Пуанты сорок какого-то размера предательски подкашивались, но все же не мешали шикануть техникой в самых каверзных местах партии. Снести измену, конечно же, не было сил. Хотя могучей Жизели Михайловского ничего не стоило попросту задушить лживого мальчишку. Но она (или он) вовремя одумалась и провела сцену сумасшествия по всем правилам. Хлопали наклеенные ресницы, разлетались космы нечесанного парика. Бедняжку дружно оплакивало ее ближайшее окружение.
Похожий ход повторили и в "Сильфиде". Миниатюрный прыгучий и летучий Алексей Кульпин станцевал Джеймса, а девой воздуха предстал массивный Андрей Ермоленков. Поучительная пародия лихо посмеялась над избитыми штампами популярного па-де-де. Атлетическое сложение Сильфиды не помешало балеринской грации. Хотя некоторые прыжки все же не обошлись без грубоватых замашек мужского танца.Удаль молодецкая и девичья краса с необыкновенной легкостью совместились в Эсмеральде Сергея Луковского. Балерин сплясал вариацию с задором солиста Краснознаменного ансамбля. Эсмеральда лупила по бубну так, что дрожали стены КЗЧ. От виртуозных пуантов летели искры. Публика ревела от восторга.
Развеселая классика стала достойной компенсацией за терпение зрителей, отсидевших первое отделение. В современных номерах "Мужской балет" во что бы то ни стало старался быть серьезным. Исполнялись миниатюры, в разные годы поставленные специально для Валерия Михайловского Борисом Эйфманом, Май Мурдмаа (Mai Murdmaa), Эдвальдом Смирновым, Владимиром Карелиным и самим Михайловским. Среди "философских" названий "Ave Maria", "Элегия", "Познание", "Homo esse" затесалось нейтральное "Болеро". Но и оно так же высокопарно и скучно размышляло о вечном.
Юбилей обошелся без торжественных речей. Поздравления и приветствия разместились на страничках глянцевого буклетика. В любви к Валерию Михайловскому признались Олег Басилашвили и Илзе Лиепа, Раймонд Паулс (Raymond Pauls) и Борис Эйфман, Людмила Сенчина и Никита Долгушин, Лариса Долина и Фарух Рузиматов. Наибольшую оригинальность продемонстрировал Роман Виктюк. Бодрый лозунг "Украiнцi — вiчно закоханi! Ти i я!" завершил его поздравительный стишок. А этапы на редкость большого для балетного актера тридцатилетнего творческого пути подытожила финальная композиция концерта. Михайловский станцевал балет про балет. Одетта превращалась в Раймонду, Раймонда — в Жизель. Жизель — в князя Мышкина (двадцать лет назад эта партия прославила молодого солиста труппы Бориса Эйфмана). Премьер страдал от "высокой болезни" танца и буднично разминался у станка. У Михайловского успешная биография. Семь лет был ведущим солистом Одесского театра оперы и балета, потом перебрался в Питер. В расчете на его индивидуальность ставил балеты Борис Эйфман. Сейчас Михайловский лелеет и пестует свой "Мужской балет". Но многое кажется упущенным. Графичная, экспрессивная пластика Михайловского пришлась бы к месту в балетах Форсайта (William Forsythe), Бежара (Maurice Bejart), Ноймайера (John Neumeier)... Хотя, как показал концерт, тридцать трудовых лет для таких, как Михайловский, не дата. Он еще потанцует.
ЕЛЕНА Ъ-ГУБАЙДУЛЛИНА