В московском Музее архитектуры имени Щусева открылась выставка "Русский Север. Свидетельство Уильяма Брумфилда". Около 500 фотографий памятников русского деревянного зодчества выполнены профессором университета Тулейна в Новом Орлеане. Чтобы сделать их, он 75 раз летал из Америки в Россию.
Музейная анфилада заполнена черно-белыми фотографиями профессора Брумфилда (William C. Brumfield) до упора. Фотографии выставлены в битых стеклах для создания драматизма: деревянные храмы и избы на Русском Севере, сфотографированные профессором, скорее всего, обречены на уничтожение. Но в самих фотографиях никакого драматизма нет. Фиксационная документальная съемка, никаких ракурсов, никаких поисков кадра, никаких игр со светом, часто недостаточно резко, рамки засветки не обрезаны — откровенный рабочий материал. Но его очень много.
Таких выставок у нас давно не было, но раньше-то они бывали. Собственно, основная часть путешествий Брумфилда прошла по книгам так называемой белой серии — путеводителям по Вологодской, Архангельской, Ярославской областям, по Каргополью. За исключением его последнего путешествия по реке Мезени, в деревни, куда можно добраться только вертолетом или зимой по зимнику (эти фотографии открывают экспозицию), его выставка показывает постройки известные и понятные.С одной точки зрения, наше деревянное зодчество есть довольно диковатое копирование каменного. То есть смотришь, скажем, Покровскую церковь в Кижах — и видишь выстроенное из бревен нарышкинское барокко; смотришь Преображенскую церковь в селе Ижма Архангельской области — и видишь, как пятиглавый храм преображается в избу с пятью пипками на крыше. И в этой перспективе картина такая: есть центральные памятники русского зодчества, Коломенское, Вяземы, Фили, есть их провинциальные каменные реплики, довольно многочисленные и малоинтересные, а есть деревянные реплики этих малоинтересных реплик, то есть совсем беда.
С другой точки зрения, русский народ, как в свое время сформулировал критик Стасов, есть "не народ-каменщик, а народ-плотник", деревянное зодчество — самая важная часть нашего национального достояния. Здесь высказалось самое главное о русском народе и православии, а все каменное зодчество неумело копирует деревянные шедевры. Очевидно, что первая точка зрения более свойственна людям прозападной ориентации, а вторая близка мыслителям, называемым заединщиками. Общая диковатая горделивость деревянного зодчества соответствовала осанке и обиходу его ценителей, всегда готовых крепко дать в рыло сомневающимся в великой художественной ценности предметов их симпатий.
И вот тут-то и обнаруживалась главная странность выставки. Потому что съемка Брумфилда живо напоминала работу шестидесятника-заединщика, ушедшего искать национальные корни на Русский Север, а сам он ну никак не подходит под этот образ. Как ни верти, американский профессор. Открывает выставку американский же культурный атташе. Друзья и знакомые господина Брумфилда в силу его импортности — как раз-таки западники, другие с ним не знакомились и не дружили. Ни тебе бород, ни косовороток. Устроители выставки самоотверженно старались, предлагая на вернисаже малосольные огурцы в деревянных жбанах, но, как ни верти, это был фуршет, а не закусь. В общем, какая-то бесконечная подмена. На выставке — подмененная публика, которая рассматривает предмет выставки, деревянное зодчество, как подмену каменного, однако ж и отвернуться не может, потому как американский профессор.
Наверное, для прорыва всех этих бесконечных двусмысленностей и нужен был американец, который рассматривает предмет с некоторой наивностью и несомненной героичностью географа Паганеля. Тому местные аборигенские разборки на тему о том, является ли их хижина символом национальной самоидентификации или единения с мировой цивилизацией, как-то неведомы, он видит, что это интересно, и дальше его не остановишь. Сто пятьдесят раз перелететь Атлантику, добраться по зимнику до Ижмы и Пижмы, все это запротоколировать, сложить Пижму в архив Национальной галереи искусств (Washington DC) и тем самым выполнить свой долг перед американской нацией.
Но это с американской точки зрения. С русской остается поразиться нерастраченным глубинам нашего экспортного потенциала. Ведь казалось бы, что-что, а шестидесятничество националистического направления, восхищение тем, что мы тут строили без единого гвоздя в тот момент, когда они создали Версаль и собор святого Петра в Риме — сугубо местный продукт, ну никак не годный к употреблению в культурном обмене с американцами. И вот на тебе — появляется американский профессор, который полностью перенял все это и на самое легкое сомнение в ценности старых бревен недоуменно восклицает: "Как же можно?! Это же Рузь! Рузь!!!"
ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН
Выставка открыта до 11 октября.