|
Дутый мир |
 |
АО ХЗ
На проходной Гусевского хрустального завода висит объявление: "Начался обмен акций ГХЗ на акции ОАО ХЗ" — работникам предлагают стать совладельцами нового предприятия.
 |
| Грани прекрасного наносятся на хрустальную вазу вручную |
Этой ценной информацией поделились люди из заводоуправления, которые водили меня и фотокорреспондента по цехам. Они старались говорить правду, но при этом не сболтнуть лишнего.
 |
| Гнуть шеи хрустальным гусям доверяют только выдувальщикам экспериментального цеха |
— Не наша,— говорит Катя неуверенно, и сразу понятно — продукция заводская, причем ворованная.
Про торговцев, которые опытным взглядом вычисляют приезжих и предлагают им хрусталь, мне все рассказал выдувальщик Олег.
Выдувальщик — главная профессия на хрустальном заводе. Он стоит рядом с печью, макает в огонь длинную трубку, достает раскаленную стеклянную каплю и дует, пока капля не превратится в пузырь. Пока пузырю на трубке придается нужная форма, он застывает, и выдувальщик несколько раз сует его в печь, разогревает, поддувает, выравнивает.
Заводскую продукцию действительно воруют и продают прямо у проходной или на рынке. Там же реализуют и неворованную посуду, которую выдают за гусевскую — наклеивают заводские фирменные марочки, которые, понятно, красть легче, чем хрустальные вазы.
 |
| Чтобы получить вазу из стеклянной капли, приходится соваться в печь несколько раз |
— Раньше, когда зарплату не платили, вывозили целыми машинами, да охрана сама и вывозила.
— А теперь меньше, потому что зарплату платят?
— Да нет, раньше на проходной бабулька сидела, а сейчас охрану серьезную поставили.
Зарплата у выдувальщика 1800 рублей, а в объявлении о приеме на работу в местной газете указано — 6-8 тыс. Этим Олег возмущался больше всего. Хотя вряд ли объявлению кто-то поверил — местные знают, сколько выдувальщик зарабатывает, сколько алмазчик...
Кстати, не алмазчик, а скорее алмазчица, потому что этой работой на заводе занимаются женщины. Станки с крутящимися алмазными дисками жужжат, как бормашины. Алмазчица подносит к диску вазу, и на ней появляются алмазные грани. У моей бабушки точно такая же для фруктов, правда, уже слегка пожелтела.
— У нас есть ассортимент, который выпускается десятилетиями,— говорит главный художник завода.— А бывает, держится всего год — от спроса зависит.
Главного художника зовут Вячеслав Зайцев — как модельера. Последние 15 лет он придумывает вазы, блюда, лафитники, пепельницы.
— Если б вы знали, сколько к нам гостей в брежневские времена приезжало,— вспоминает Вячеслав светлое прошлое.— Журналисты там, артисты, буквально очередь из желающих была. Ну и всем, само собой, перед отъездом преподносили: кому вазу, кому набор. Теперь, конечно, нет такого интереса.
— Что, мода прошла?
 |
Хрусталь с надцветом делают так: погружают раскаленную хрустальную каплю в колбу из цветного стекла, потом колбу сильным ударом разбивают, и на поверхности хрусталя остается тонкий окрашенный слой. Этой технологии два с половиной века.
А совсем недавно начали монтировать самую современную линию немецкой фирмы Lindner — для выпуска тонкостенной стеклянной посуды. "Господин Линднер", как называют линию на заводе, пока не налажен и делает только пивные стаканы, причем выдает много брака. Производительность — пять-шесть штук в минуту. Рабочий же выдувает за смену примерно 12 крупных сосудов. Впрочем, сравнение некорректное, тонкостенную посуду вручную не изготовить.
Впрочем, горячие стаканы от "господина Линднера" доводят до ума тоже вручную. Одна шлифовщица алмазом стачивает край стакана сверху, другая — снаружи и изнутри, чтобы нельзя было порезаться. Затем специальные женщины начинают проверять качество. Одна постукивает по стенкам палочкой, слушает и при малейшем подозрении на трещинку с размаху швыряет стакан в ящик. Другая ставит стаканы на специальную стеклянную подставку и возит по ней донышком. Если оно неровное, стакан тоже летит в ящик. Звон бьющегося стекла доносится отовсюду, женщины дышат стеклянной пылью. Впрочем, на "Линднере" ее меньше, чем в других цехах,— здесь хорошие вытяжки, кроме того, немцы заставляют часто подметать пол. Об этом мне рассказала переводчица Вера.
— Они очень придираются к "Линднеру". Конечно, мы еще не до конца наладили линию, но некоторые стаканы, которые отправляют в брак, можно считать вполне качественными.
"Линднер" обслуживает один рабочий. Плюс четверо сидят у компьютеров, но это уже операторы. В обычном цеху у каждой печки — бригада из пяти-шести человек. Куда они все денутся, когда вместо печек 60-х годов выпуска руководство установит немецкую автоматику? Понятно, куда — в Вековку.
 |
| Авангардные модели главного художника Вячеслава Зайцева |
Вековка — маленький полустанок примерно в 30 км от Гусь-Хрустального. Здесь ненадолго останавливаются поезда дальнего следования, проезжающие через Владимирскую область. Мы приехали в Вековку за полтора часа до прихода первого, йошкар-олинского,— на платформе сидели три бабульки с пирожками и малосольными огурцами. Через полчаса на станцию стали подтягиваться дамы с тяжелыми сумками. В них оказались вазы, наборы стаканов и рюмок, все это раскладывалось прямо на асфальте. Еще через полчаса начали подъезжать машины, из которых десантировались торговцы с хрустальными люстрами наперевес. К моменту прибытия состава платформа сияла.
Сцена встречи вековцами поезда напоминала эпизод киновестерна, только вместо вооруженных до зубов индейцев его штурмовали женщины, груженные посудой. Удачливым удавалось часть ее переправить в вагоны.
— С хрустального все очень дорогое,— говорит торговец Надя,— мы их посуду не берем почти. Видите стаканчики? Это пензенские. А вот вазы белорусские, люстры — турецкие и китайские. У нас тут стеклянный центр, отовсюду везут. И даже с перевозкой получается дешевле, чем с хрустального.
Вековцы знают, что такое надцвет и чем алмазчик отличается от гравера,— все они раньше работали на местном производстве, в Гусевском районе 16 заводов, где делают стекло и хрусталь. Но стекло выгоднее покупать на рынке и перепродавать, чем выдувать. Даже если зарплату платят деньгами. Так считают все, кто торгует в Вековке.
 |
| Хрусталя в Вековке хватит на все поезда дальнего следования |
— Ничто не мешает,— отвечает гравер Митрофанов.— Просто я дома отдыхаю.
А другие занимаются. К примеру, по вековской платформе бродил мужичок средних лет, с трудом переставляя сверкающую гранями вазу почти метровой высоты. Просил $250, торговаться и отвечать на вопросы отказался. Сказал только, что вещь авторская.
Можно действовать проще. Прикупить гладких стеклянных стаканов в заводском магазине, а дома на станке нанести на них шашечки-крестики. Получается как хрусталь.
— А хрусталь-то у вас где? — спрашиваю общительную Веру.
Она молча открывает передо мной коробку, там резные стаканы.
— Но это же стекло!
Вера улыбается:
— Хрусталь уж больно дорогой, а это дешевле гораздо и тоже красиво.
Я догадалась. А недогадливым Вера легко впаривает стекло как хрусталь. Так они все делают.
На хрустальном заводе умельцев-граверов по стаканам очень не любят — они уводят потенциальных покупателей: многим все равно, хрусталь или стекло — блестит, и ладно.
Я спросила про Вековку на заводе, и с этого момента беседа как-то перестала клеиться. И по хрустальной вазе нам с фотокором на прощание не подарили. Не брежневские времена.