На прошлой неделе для проведения психиатрической экспертизы в Институте имени Сербского в Москву был привезен полковник Юрий Буданов, обвиняемый в убийстве чеченки Эльзы Кунгаевой. От результатов этой экспертизы, уже третьей по счету, будет зависеть дальнейшая судьба полковника.
26 марта 2000 года командир 160-го танкового полка Юрий Буданов приехал на бронемашине в селение Тангы-Чу, захватил 18-летнюю чеченку Эльзу Кунгаеву и отвез ее в расположение своей части. Заперевшись в кунге (кузове унифицированном грузовом) и приказав солдатам стеречь, полковник пытался выбить из нее признание в том, что она была снайпером боевиков. Как утверждает полковник, Кунгаева выкрикивала угрозы в адрес его дочери, фотография которой висела на стене кунга. Буданов начал душить девушку. Когда она перестала подавать признаки жизни, приказал солдатам вырыть могилу и закопать тело.
На следующий день полковника арестовали. Прокуратура СКВО возбудила уголовное дело. В январе 2001 года Буданову предъявили обвинение в умышленном убийстве. Кроме того, Буданов и начштаба полка Иван Федоров обвиняются в превышении служебных полномочий: накануне поездки в Тангы-Чу они избили старшего лейтенанта Романа Багреева, отказавшегося стрелять по селу осколочными снарядами.
Судебный процесс над Будановым начался 2 марта в Северо-Кавказском окружном военном суде.
В отношении Юрия Буданова были проведены две психолого-психиатрические экспертизы. Первая, амбулаторная,— в мае 2000 года в Центральной Северо-Кавказской лаборатории судебной экспертизы. Вторая, стационарная,— в августе 2000 года в Новочеркасской областной психоневрологической больнице.
В акте новочеркасской экспертизы было признано наличие у Буданова психических нарушений, определяющихся "органическим расстройством личности и поведения в связи с травмой головного мозга" (в Чечне Буданов был четырежды контужен) и сопровождающихся "акцентуацией истеро-возбудимых черт характера". Однако эти особенности личности, по мнению экспертов, "не сопровождаются болезненными нарушениями восприятий, мышления, памяти, интеллектуальным снижением и нарушением критических способностей".
В заключении отмечалось также, что "выявленное у Буданова расстройство... не сопровождается какой-либо психотической симптоматикой и выражено не столь значительно, чтобы лишить его способности правильно прогнозировать свои действия и предвидеть их последствия".
При этом эксперты признали, что "в момент инкриминируемого ему деяния в отношении Кунгаевой Буданов находился в состоянии аффекта, не мог в полной мере осознавать фактический характер и значение своих действий и осуществлять их произвольную волевую регуляцию и контроль".
Суд счел, что экспертиза не дала четкого ответа на вопрос о вменяемости Буданова. По определению официального судебного эксперта — врача-психиатра центральной судебно-медицинской лаборатории Минобороны РФ Леонида Пустовалова, 5 июля суд направил Буданова в Институт имени Сербского для проведения повторной психолого-психиатрической экспертизы.
От результатов этой экспертизы зависит, что будет с Будановым дальше. Если установят, что он совершил убийство в состоянии аффекта, ему грозит срок до 5 лет, который, впрочем, полковнику скорее всего не придется отбывать: как имеющий награды, он может быть амнистирован. Кроме того, может быть установлено, что Буданов вообще не был годен к воинской службе. Тогда с него снимут и обвинение в превышении служебных полномочий.
Именно такое развитие событий предвидит приглашенный адвокатами семьи Кунгаевых эксперт Эмиль Гушанский. Он провел исследование результатов последней экспертизы Буданова и признал их необоснованными.
Гушанский Эмиль Львович, заместитель главного врача психоневрологического диспансера Замоскворецкого района Москвы. В течение 25 лет участвует в проведении экспертиз в Институте имени Сербского.
Кандидат медицинских наук, автор многочисленных научных работ по психиатрии.
Заключение, составленное Гушанским, не может служить основанием для судебных решений. Тем не менее, учитывая общественную значимость и прецедентность дела Буданова — за всю чеченскую войну полковника российской армии впервые судят за убийство, "Власть" публикует заключение Гушанского.
НИКОЛАЙ ГУЛЬКО
"Действия Буданова носили осознанный характер"
Из заключения психиатра Эмиля Гушанского
...В качестве доказательства наличия у Буданова в момент убийства "кумулятивного аффекта" (варианта физиологического аффекта, описанного в литературе как "физиологический аффект у психопатических личностей") эксперты приводят доводы о "длительной психотравмирующей ситуации и ярко выраженном виктимном (провоцирующем) поведении потерпевшей в ходе ее 'допроса' со всеми тремя фазами аффективного развития (накопление психотравмирующих переживаний, внезапный аффективный взрыв, последующая фаза астении, завершившаяся глубоким сном)". По мнению экспертов, опирающихся только на показания Буданова, данная аффективная реакция у него возникла по типу "последней капли", "достигала степени безудержной ярости и характеризовалась внезапностью, бурным течением, кратковременностью, частичным сужением сознания, фрагментарностью восприятия с концентрацией внимания на аффектогене и последующей постаффективной астенией".
Все процитированные выше доводы экспертов относительно того, что Буданов Ю. Д. в момент инкриминируемого ему деяния находился в "состоянии аффекта, не мог в полной мере осознавать фактический характер и значение своих действий и осуществлять их произвольную регуляцию и контроль", не вытекают из материалов обвинительного заключения, не опираются на достоверные клинические и психологические факты, основаны на защитной версии подэкспертного...
Хотя Буданов Ю. Д., как и все военнослужащие в Чечне, принимающие участие в военных операциях, и находился в состоянии хронического стресса, у него в день убийства не было никакого "накопления психотравмирующих переживаний". Он планировал заранее (днем раньше) вторжение в дом Кунгаевых, где, по его никем и ничем не подкрепленным предположениям, могли находиться снайперы. Урон, причиненный снайперами личному составу подчиненного ему подразделения, был нанесен более чем за месяц до убийства Кунгаевой и не мог служить причиной "накопления аффекта". Буданов... приказал своим подчиненным похитить Кунгаеву, заявив им, что они едут задерживать женщину-снайпера, которая воюет на стороне незаконных вооруженных формирований. Таким образом, ссылка экспертов на то, что у Буданова накапливались психотравмирующие переживания, которые "переполнили чашу его терпения", не вытекает из материалов уголовного дела, на которое они ссылаются. К тому же Буданов в этот день дал "аффективную разрядку", подвергнув избиению и наказанию ст. лейтенанта Багреева, в связи с чем той же комиссией экспертов признан вменяемым.
У Буданова не было "аффективного взрыва", якобы "спровоцированного погибшей". Согласно данным обвинительного заключения по уголовному делу, он приказал своим подчиненным занести Кунгаеву в кунг, удерживал ее там длительное время, требовал признания в том, что она или ее мать — снайперы, и избивал ее, когда она отказывалась давать такие признания. Он включил музыку, видимо, для того, чтобы заглушить возможные крики задержанной, и приказал охраняющим кунг солдатам не входить туда. По данным обвинительного заключения, "Буданов, будучи уверен, что Кунгаева участвовала в НВФ и причастна к гибели его подчиненных в январе 2001 года, решил убить ее. С этой целью Буданов, схватив Кунгаеву за одежду, повалил ее на топчан и, схватив ее рукой за шею, стал с силой сдавливать ее шею. Осознавая, что, сдавливая подобным образом шею Кунгаевой, он лишит ее жизни, желая наступления ее смерти, Буданов продолжил с силой сдавливать Кунгаевой руками шею до тех пор, пока не убедился, что она не подает признаков жизни" (обвинительное заключение, л. 6). Согласно акту амбулаторной комплексной психолого-психиатрической экспертизы, "несмотря на неадекватность действий Буданова ситуации и статусу командира полка, они носили упорядоченный характер и были довольно последовательными (согласно показаниям экипажа БМП). Командир полка ясно представлял себе цель поездки, способ реализации своих намерений и методично стремился к их выполнению. Им были продуманы и предприняты определенные меры предосторожности: женщину завернули в одеяло по его указанию, выставили охрану возле кунга, составленную из членов экипажа БМП, при этом им отданы четкие распоряжения никого не подпускать близко к своему жилью. Во всем поведении Буданова в этот период не усматривается признаков психомоторного возбуждения, галлюцинаторно-параноидной продукции, дезориентировки. Свои действия в отношении Кунгаевой он достаточно ясно мотивирует"... "Настаивает на том, что самого момента убийства не помнит, хотя воспроизводит предшествовавший этому период борьбы. После убийства действия Буданова носили взвешенный и продуманный характер..."
Таким образом, действия Буданова в тот период не были проявлением аффективно-взрывной реакции, а носили осознанный целенаправленный характер, не сопровождавшийся каким-либо нарушением сознания или его частичным сужением. Суждение экспертов о том, что поведение потерпевшей в ходе ее "допроса" было "виктимным" (провоцирующим) является некритичным повторением защитной версии Буданова, не подтверждено какими-либо объективными данными и не может иметь экспертного значения.
У Буданова Ю. Д. не было "последующей фазы астении", "завершившейся глубоким сном". Согласно данным обвинительного заключения, Буданов уснул после того, как приказал спрятать труп Кунгаевой и убедился в том, что подчиненные стали выполнять его приказание. Таким образом, ни о каком связанном с аффектом глубоком сне в данном случае речь идти не может, и этот довод экспертов также явно надуман.
В представленных документах нет никаких данных о том, что у Буданова в момент правонарушения имело место "сужение сознания" и "фрагментарность восприятий". Он сохранил воспоминания о содеянном, ссылаясь на запамятование лишь наиболее компрометирующих его действий. Такое "запамятование" может быть связано с защитной версией и механизмами вытеснения, свойственными Буданову как личности с истерическими чертами характера и повышенной возбудимостью.
Таким образом, эксперты не представили никаких клинических и психологических доказательств того, что Буданов Ю. Д. "в момент инкриминируемого ему деяния в отношении Кунгаевой Х. В. (по документам Эльза Кунгаева — Хеда Виссовна.— Ъ) находился в состоянии аффекта, не мог в полной мере осознавать фактический характер и значение своих действий и осуществлять их произвольную волевую регуляцию и контроль".
В связи с явной тенденциозностью заключения стационарной судебной комплексной психолого-психиатрической экспертизы Буданова Ю. Д., особой общественной значимостью данного судебного дела и для исключения влияния на экспертов корпоративных интересов считаю необходимым проведение Буданову Ю. Д. повторной стационарной комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы в Государственном центре социальной и судебной психиатрии имени В. П. Сербского.