Сегодня на экраны Москвы выходит новый фильм культового японского режиссера и актера Китано Такеси (Kitano Takeshi). В оригинале он называется "Брат" (The Brother), а в российском прокате — "Брат якудзы".
Переименовывая картину, прокатчики думали прежде всего о завлекательности, но попали и в смысловую точку. В отличие от "Брата" Алексея Балабанова, здесь речь идет не о кровном родстве и связанных с ним инфантильных чувствах, а совсем о другом "семейном" братстве, скрепленном чужой кровью. Забавно, что исходную точку сюжета японцы тем не менее словно бы позаимствовали по-соседски у российских коллег. Браток-якудза едет в Америку. Выясняет, что на родного братца и вообще соотечественников рассчитывать особенно нечего, создает свою интернациональную банду драгдилеров и попадает в смертельные переплеты, чтобы, как подобает настоящему герою, выйти сухим из воды.
Есть в картине изрядная порция мочиловки, выданная с холодной, почти французской элегантностью. Под стать и модернистский офисный декор, и черные, как смоль, костюмы от Ямамото. Облаченные в них горячие парни трижды отрезают провинившимся пальцы, дважды производят харакири, не говоря о банальных проявлениях чувств типа автоматного шквала после очередной разборки. Видны хорошо усвоенные уроки самурайской традиции. Гангстерское кино Японии прилежно училось на них, когда воспевать воинские ритуалы после поражения во второй мировой было запрещено. Но подмена жанра оказалась адекватной: по сути, уже давно самурайская эстетика существует только в форме кодекса якудзы.
Однако хотя Китано и отличник национальной школы, не это придает его фильмам искрометность и обаяние. Ирония или нет, но главного героя тоже зовут Ямамото, а надо видеть Китано, чтобы понять, насколько классово чужд ему любой модный костюм. Он столь же хорош в простой цветастой рубашонке с неизменными шрамами и потертостями на лице (следы автокатастрофы) и хитровато-простодушным взглядом, проникающим даже сквозь черные очки. Хотя он сам говорит, что не любит звезд первого ряда, тем не менее сногсшибательный лаконизм приемов обрекает его на роль прямого наследника Жана Габена: кажется, ничего специально не делает, а оторваться невозможно. Китано 54 года, и он дебютировал в Голливуде, почти ни слова не говоря по-английски. Как и его герой, такой же узкоглазый полиглот.
Но, пожалуй, самое интересное для любителей "братской" серии в кино, что герой Китано — убежденный космополит. Пообщавшись на мужском языке с итальянскими крестными отцами, свирепыми латиносами и прирожденными англосаксами, он обнаруживает, что идею преступного братства с ним готов разделить только один-единственный чернокожий бандит. Тот самый, которого он хорошенько отделал, едва ступив на американскую землю.
Впрочем, и единственный его друган, коренной афроамериканец Дэнни, пользуется для выражения своих чувств всего тремя словами: fuck, shit и motherfucker. Пятиминутным монологом Дэнни, целиком построенным на этом лексиконе, и завершается фильм Китано. Он не поносит Америку, но с едкой иронией пародирует словесную материю и гангстерскую мифологию американского кино.
Этого оказывается достаточно, чтобы японский дух восторжествовал не как экзотика, а как органика. В отличие от Джеки Чана, Джона Ву и других восточных пришельцев, для которых командировка в Голливуд — всего лишь способ "стать американцем", Китано, чем он больше блуждает в асфальтовых джунглях Лос-Анджелеса, тем больше становится японцем, то есть самим собой. Так тоже можно родину любить.
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ
В кинотеатре "Ролан"