В четверг в Царском Селе прошел благотворительный концерт Элтона Джона (Elton John). В один прекрасный, но пока не объявленный день его смогут увидеть телезрители и пользователи Интернета. Вживую же шоу наблюдали несколько сотен счастливцев, потративших по $1500 или просто оказавших Родине услуги, сопоставимые с этой суммой.
На подступах к Екатерининскому дворцу бродили многочисленные милиционеры и редкие аборигены, которые ничего, кроме проезжавших лимузинов и "Мерседесов", увидеть все равно не могли. Во дворце улыбчивые Роман Абрамович и Александр Мамут красовались в обществе изящных блондинок. Александр Карелин появился с человеком, очень похожим на него самого, но на две головы ниже. Альфред Кох, естественно, соседствовал с Борисом Йорданом. А самые счастливые лица были у топ-менеджеров Альфа-банка (который концерт и организовал) — Петра Авена, Александра Гафина и Олега Сысуева. Их радость не омрачило даже отсутствие Мстислава Ростроповича, губернатора Владимира Яковлева и испанской королевы Софии, которые должны были прибыть в Царское Село после совместного ужина, но, видимо, чрезмерно увлеклись беседой.
Из приглашений следовало, что мужчин без смокингов и дам без светлых вечерних платьев не пустят и на порог. На практике все оказалось гораздо либеральнее: господа были одеты разнообразно, а их спутницы трактовали понятие "вечернее платье" максимально вольно — вплоть до голубых костюмчиков с блестками. VIP-толпа заполнила роскошный зал с рядами стульев и черным роялем, одиноко стоящем на сцене.За сорок минут до объявленного начала концерта на сцене неожиданно возник музыковед Святослав Бэлза. Все насторожились, и не зря: господин Бэлза процитировал что-то из Беллы Ахмадулиной и сказал, что грозы и ураганы (в Петербурге был ливень) — это все ерунда, а вот сейчас к вам выйдет настоящий ураган. Действительно, тут же появился Элтон Джон в розовом костюме и голубых очках, и растерянная публика услышала знакомые аккорды "Your Song". Этот хит не смог оценить министр обороны Сергей Иванов, влетевший в зал только на второй песне. Не говоря уже о Борисе Немцове, который появился где-то в середине концерта. Лидер СПС попытался пританцовывать стоя, но был тут же поставлен, точнее, посажен на место телеоператором.
Сэр Джон не преподнес никаких сюрпризов: в течение двух часов он прилежно исполнял весь классический набор — от "Daniel" и "Nikita" до "Sacrifice" и "One",— практически не импровизируя. Иногда начинало казаться, что на сцене стоит музыкальный центр с диском "greatest hits". Впрочем, после каждого номера певец вскакивал, потешно махал руками, кланялся (один раз — повернувшись почему-то к зрителям спиной) и посылал воздушные поцелуи. Комментарии его тоже были предсказуемы: "эта чудесная архитектура за окном так вдохновляет", "вы, русские, такие щедрые", "любви, здоровья, счастья" и т. д. Зал реагировал в меру бурно и даже нестройно подпел "лалалалала" в знаменитом припеве "Crocodile Rock".
На бис, само собой, прозвучала "Candle In The Wind". После чего звезда скрылась за кулисами, а на подмостках опять возник господин Бэлза. Он хотел продать с аукциона две ценные вещи — кожаную табуретку, еще хранящую тепло артиста, и его серый костюм от Версаче. "Чтобы не обижать богатейших людей России", шагом была объявлена тысяча долларов. Мебель с начальной сценой в $3000, быстро ушла за $20 000. За костюм отдали $7000.
После этого гости с чистой совестью переместились в парк, где их ожидали подсвеченные факелами аллеи, обильный фуршет на Камероновой галерее, духовой оркестр в гусарских костюмах и эффектный фейерверк под фонограмму "Circle Of Life". Все опрошенные Ъ отзывались о концерте очень высоко. Леонид Ярмольник назвал его чумовым. Доволен был господин Мамут. Господин Йордан к известной формуле "я вырос в свободной стране" добавил новую деталь: он, оказывается, вырос там на музыке Элтона Джона. А вот Олег Янковский на просьбу прокомментировать увиденное энергично затряс головой. "Что, не понравилось?" "Нет, почему же, понравилось. Но я этого вам не скажу",— сложно высказался артист.
Сам Элтон Джон растаял в тумане, окутавшем ночью царскосельский парк, оставив после себя деньги на памятники Бродскому и Довлатову, кучу растревоженных амбиций и воспоминания о довольно (в смысле вкуса) рискованном мероприятии. Но даже безвкусица, когда она принимает столь эпические формы, становится в итоге актом высокой культуры.
СТАНИСЛАВ Ъ-ЗЕЛЬВЕНСКИЙ, Царское Село