"Повторное наказание не является лекарством"

Президиум Госсовета планирует рассмотреть вопрос о необходимости государственного администрирования программ, связанных с реабилитацией наркопотребителей. О том, почему без госучастия невозможно решить данную проблему, в интервью "Ъ" рассказал директор Федеральной службы Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН) ВИКТОР ИВАНОВ.

"Что такое полтора миллиарда рублей на 30-40 млн человек?"

— В 2009 году Советом безопасности России было принято решение, определившее, что наркопреступность носит глобальный характер и представляет угрозу национальной безопасности. На основании этого в 2010 году была разработана и утверждена президентом России Стратегия государственной антинаркотической политики до 2020 года. В нее заложено два основных положения. Это борьба с незаконным оборотом наркотиков, то есть противодействие их предложению. Чем меньше наркотиков на нелегальном рынке, тем лучше для общества. Вторым не менее важным направлением стала борьба со спросом на наркотики. Потому что если спроса не будет, то незачем поставлять и реализовывать наркотики. Первая часть программы довольно успешно исполняется чисто полицейскими методами, а в реализации второй, реабилитационной, скажем так, мы подотстали.

На сегодняшний день существует всего четыре государственных реабилитационных центра, в которых чуть больше 200 мест. Но если принять во внимание, что у нас 7,3 млн человек, которые регулярно или эпизодически употребляют наркотики, то понятно, что эти койки задачи не решают. С другой стороны, есть гигантский ресурс, которым обладает гражданское общество. Это до тысячи неправительственных центров, которые на коммерческой основе занимаются реабилитаций наркопотребителей. К сожалению, государство не может их использовать, потому что не финансирует реабилитационные программы.

— Но ведь была же идея через региональные власти выделять средства на содержание таких центров?

— Это не просто идея! 15 апреля 2014 года правительством утверждена госпрограмма "Противодействие незаконному обороту наркотиков", третья подпрограмма которой — "Комплексная реабилитация и ресоциализация лиц, потребляющих наркотические средства и психотропные вещества в немедицинских целях" — предусматривает активное подключение неправительственных организаций. В соответствии с ней ресурсное обеспечение должно выделяться при условии, что неправительственные центры обязуются добровольно выполнять все стандарты реабилитации, предоставлять отчетность и выполнять заказы со стороны органов власти на реабилитацию лиц, которые употребляют наркотики. На сегодняшний день практически все организации готовы к этому, но ждут хотя бы небольшого ресурсного обеспечения.

— Но деньги так и не выделены?

— В бюджете страны этого ресурса нет, хотя реабилитационные центры ежегодно готовы брать на себя около 150 тыс. наркопотребителей.

— Во сколько бы это обошлось государству?

— На первом этапе мы предлагали выделить 1,5 млрд руб., а когда система заработает, довести эту цифру до 10 млрд руб. в год. Согласитесь, это не такая большая сумма за то, что 150 тыс. наркопотребителей будут локализованы в этих центрах. Они перестанут не только сами потреблять наркотики, но и распространять их, вовлекая в наркооборот новых людей, а также совершать преступления для того, чтобы добыть деньги на наркотики. И мы полновесно, я бы даже сказал, более эффективно заменим систему лечебно-трудовых профилакториев (ЛТП), которая была в Советском Союзе.

— Принудительную?

— В 1994 году, вступив в Совет Европы, мы обязались исключить ЛТП из системы МВД. Но, уничтожив ЛТП, взамен ничего не создали и тем самым, по сути, разрушили систему реабилитации, через которую проходили тысячи человек.

— Параметры бюджета уже определены, стало быть, рассчитывать на финансирование реабилитационных программ не приходится...

— Но ведь государство находит средства на ликвидацию последствий чрезвычайных происшествий, таких как пожары и наводнения, триллионы тратятся на преодоление проблем, связанных с финансовым кризисом. Ну и что такое полтора миллиарда рублей, причем не только на наркопотребителей, но и на членов их семей — 30-40 млн человек!

— Понятно, что на восстановление после пожара надо деньги выделять сейчас, чтобы успеть отстроиться к зиме, а реабилитация наркопотребителей — вопрос будущего. Да еще и не факт, что людей удастся отучить от наркотиков...

— Вы забываете о том, что реабилитация — это важнейший ресурс борьбы не только с незаконным оборотом наркотиков, но и с преступностью в целом. Потребитель героина в месяц тратит приблизительно $3 тыс. на его покупку. То есть около $36 тыс. в год. А ведь он не зарабатывает эти деньги, а добывает их, совершая преступления, отнимая их у экономически активного населения. Подспудно наркопотребитель понимает, что надо освободиться от зависимости, но не знает, как это сделать. И здесь ему должно помочь государство.

— Вы собираетесь поднять все эти темы на президиуме Госсовета? Но ведь есть вероятность, что вас не услышат.

— Мы не можем делать вид, что решаем эту проблему, мы ее должны именно решить. Это моя гражданская позиция.

По определению экспертов ООН, каждый доллар или рубль, вложенный в реабилитацию, позволяет экономить в 10-12 раз больше. Вот вам пример. ФСКН и МВД ежегодно привлекают к уголовной ответственности за преступления, связанные с наркотиками, 140 тыс. человек. Примерно 100 тыс. из них привлекается к уголовной ответственности за хранение наркотиков для личного потребления, то есть без цели сбыта. При этом затраты на то, чтобы найти эти 100 тыс. человек, расследовать их дела и отправить по этапу, составляют 96 млрд руб. ежегодно. Мы же предлагаем потратить 1,5 млрд руб. на то, чтобы не сажать людей, а определить их в реабилитационные центры. И не надо быть финансистом, чтобы понять, что это значительно дешевле.

— По инициативе ФСКН в законодательство было введено альтернативное наказание для потребителей наркотиков, которые могут избежать привлечения к ответственности, если добровольно пройдут соответствующее лечение. Эта система работает?

— На сегодняшний день судами вынесено около 30 тыс. таких решений. Осужденные должны пройти реабилитацию, но вопрос — где? Поскольку государство не финансирует неправительственные организации, они не обязаны принимать этих людей на реабилитацию.

— Неисполнение решений суда влечет за собой ответственность.

— Ответственность только для самого наркопотребителя. Он человек зависимый, и для него повторное наказание не является лекарством.

— Получается замкнутый круг...

— В том-то и дело. Мы как раз предлагаем его разомкнуть. Принять решение, которое, как мне представляется, является самым что ни на есть государственным решением в интересах всего общества.

— Ваши оппоненты считают, что ФСКН выбивает дополнительное финансирование, рассчитывая распоряжаться этими деньгами.

— Распорядителями этих средств выступит не ФСКН, а региональные власти. Мы же лишь должны будем координировать эту работу. И мы ее уже проводим с некоторыми регионами. Но абсолютное большинство из них являются дотационными, поэтому если и изыскивают средства на реабилитационные программы, то весьма незначительные. Без господдержки эту проблему никак не решить.

"Принято решение не трогать и к этому вопросу больше не возвращаться"

— В прошлом году, казалось, в целом удалось решить проблемы, связанные с распространением спайсов. Однако, по сведениям из вашей службы, сейчас на Россию обрушился новый вал синтетических наркотиков, в том числе c Украины.

— Нам удалось, я бы сказал, купировать ситуацию с распространением спайсов, употребление которых приводило к тяжелым отравлениям и летальным исходам. Был разработан и принят закон, дающий право оперативно принимать решения по новым видам синтетических наркотиков. Благодаря этому только с начала 2015 года удалось запретить оборот 65 новых наркотических веществ. Подготовлены документы еще на 15 веществ, которые мы собираемся поставить под контроль. Кроме того, за это время мы наработали специальные оперативные и следственные технологии, позволяющие нам быстро выходить на распространителей наркотиков, которые, пытаясь минимизировать собственные риски, используют для этого интернет и электронные кошельки.

Возвращаясь к вашему вопросу, хочу отметить, что из-за тяжелой экономической ситуации на Украине многие жители этой страны пытаются найти заработки за ее пределами, прежде всего в России. У нас с Украиной безвизовый режим, поэтому ее граждане свободно въезжают на территорию России. При этом мы отметили, что в последнее время увеличилось, причем заметно, количество решений судов Украины об условно-досрочном освобождении лиц, осужденных за наркотики. За первые пять месяцев этого года у нас почти на 50% было больше арестовано граждан Украины, в том числе ранее судимых на родине за преступления, связанные с наркотиками. Наркотики, в том числе спайсы, как правило, имеют происхождение из Юго-Восточной Азии, а их распространителями, в том числе через интернет, все чаще выступают граждане Украины. В этих схемах задействованы и украинские банки. Мы зафиксировали, например, перечисления средств, вырученных от реализации крупных партий наркотиков, на счета Приватбанка Игоря Коломойского.

— Вы сотрудничаете с правоохранительными органами Украины в сфере противодействия обороту наркотиков?

— Сейчас, к сожалению, обмен информацией резко сократился. Мы не получаем ответы на наши запросы, но видим, что деньги от наркотиков идут в Одессу, Николаев и другие портовые города, а также в Киев.

— Российская Федерация постоянно вкладывает средства в развитие правоохранительных органов Центральной Азии, в том числе Таджикистана, для противодействия экспорту афганских наркотиков в нашу страну. Однако не меньшие инвестиции Таджикистан получает из США. С чем это связано?

— С началом военной операции в Афганистане произошел более чем 40-кратный рост производства героина. Это гигантское количество наркотиков, примерно на $100 млрд ежегодно, которые реализуются, понятно, на далеких рынках сбыта. Они поступают в Россию, Китай, Европу, США, то есть государства, где у людей более высокий уровень жизни. Однако наши призывы к НАТО о том, чтобы там предприняли серьезные усилия для ликвидации наркопроизводства в Афганистане, не находят отклика. Нам говорят, например, что они не могут лишать афганских крестьян их единственного источника доходов. И поэтому основные усилия они предпринимают для того, чтобы сконцентрировать свои полицейские и военные силы в таких странах-транзитерах, как Таджикистан, Узбекистан и Казахстан. Таким образом, наркопроизводство в Афганистане ими виртуозно используется для наращивания своего присутствия в других государствах.

— "Талибан" выступал против производства и распространения наркотиков, а какую позицию занимает "Исламское государство"?

— По нашим данным, игиловцы являются активными транзитерами наркотиков из Афганистана в Африку, а оттуда — в Европу. У них в обороте находятся наркотики на миллиарды долларов — и, чем дальше дестабилизируется обстановка в регионе, где действуют боевики "Исламского государства", тем больше наркотрафик.

— В начале года в связи с кризисом речь шла о возможной ликвидации Госнаркоконтроля с передачей его функций МВД. Как вам удалось сохранить службу?

— В начале года была развернута целая кампания против ФСКН. Ставилась под сомнение целесообразность существования службы и эффективность ее работы. Эффективность оценивалась представителями государственной власти и различных правоохранительных органов, включая Генпрокуратуру. Было установлено, что по общему количеству уголовных дел, связанных с наркотиками, доминирует МВД. Приблизительно 60% уголовных дел. Но если посмотреть на структуру этих дел, то большинство возбуждаемых полицией — в отношении лиц, хранящих наркотики без цели сбыта. Специализация же ФСКН — уголовные дела в отношении организованных групп. 90% таких групп ликвидирует ФСКН России и только 10% — МВД. Лидируем мы и по объемам изъятых наркотиков, и по количеству дел, связанных с отмыванием криминальных средств в этой сфере. За минувший год по нашим делам были арестованы активы организованной наркопреступности на 1 млрд руб.!

— То есть служба остается?

— Да, принято решение не трогать (ФСКН.—  "Ъ") и к этому вопросу больше не возвращаться.

— Имя вашего заместителя Николая Аулова упоминается в недавно обнародованных прокуратурой Испании материалах уголовного дела в отношении Геннадия Петрова и Александра Малышева, которых она считает лидерами российской организованной преступности.

— Аулов в декабре 1992 года был заместителем руководителя регионального управления по борьбе с организованной преступностью, и тогда он как раз возглавлял операцию, в ходе которой было задержано 17 участников ОПГ во главе с Малышевым и Петровым. Они были осуждены в России, а затем уехали в Испанию, разместили там свои активы и в течение длительного времени жили и процветали. Естественно, в ходе разработки у сотрудников тогдашней милиции были источники в этой ОПГ. Тем более что, работая в преступной среде, надо иметь оперативную информацию... Именно Аулов определил их за решетку, и это доказанный юридически факт. А то, что сейчас все это передергивается, это уже грязные политические игры.

Интервью взял Максим Варывдин