Как-то Татьяна Толстая, рецензируя англоязычное издание книги Радзинского о Николае II, заключила, что внутри самого Радзинского соревнуются две ипостаси, драматург и историк: "Драматург-мифотворец в Радзинском, очевидно, полностью победил и подмял под себя историка-профессионала". Драматург-мистификатор победил и в этот раз: "Неизданный Бомарше" на самом деле найден не во французских архивах, а в компьютере Радзинского. Надо думать, если вирус не съест, нас ожидают там еще многие замечательные находки. Ответ же на вопрос, что лучше, неизданный Бомарше или изданный Радзинский, сорок пяток пяток сорок, знает только "Вагриус".
Кстати, вот еще был какой случай. Один из главных персонажей "игр" Радзинского Шатобриан разрешил было публиковать свои мемуарные "Замогильные записки" в соответствии с названием только через пятьдесят лет после смерти. Однако понадобились деньги. Рукопись была продана. Причем предприимчивые издатели сначала тиснули шатобриановские откровения в газетном варианте. Так в дополнение к почтительным отзывам потомков Шатобриан успел еще получить упреки в позерстве и манерности от коллег-современников. И тут я уже не о Радзинском, а о Татьяне Толстой, которая свои газетно-журнальные статьи, эссе и фельетоны разных лет (с 1990-го по 2001-й) издала в книжном варианте. От почтительно-нежных воспоминаний "Памяти Бродского" до презрительного разбора глянцевого мужского журнала ("Взгляд через ширинку"). От рецензий на фильмы Германа до путеводительских советов — например, сколько драхм надлежит оставить на чай в греческом ресторане.В качестве небольшой иронической защиты писательница цитирует на переплете книги собственную фразу о "старых проклеенных газетах": "Начав рвать, мы уже не могли остановиться, из-под старой бумаги сыпалась тонкая древесная труха". Но оказывается, что новая книга прекрасно вписывается в импровизированный трехтомник: роман "Кысь", сборник рассказов "Ночь", сборник статей "День". Между разными томами много общего, в частности, подробные описания шляпок и нарядов. А также извечная толстовская мечтательность, проглядывающая через внешний максимализм. Ее любимый лейтмотив — "ах, если бы история повернула вспять", если бы престарелый Пушкин пристукнул как следует маленького Ульянова, а малютка Джугашвили умер, подавившись чурчхелой.
В новой книге — тот же фирменный толстовский стиль, то же остроумие, только во всех метафорах четко проставлены точки над "i". Некоторая авторская раздвоенность проявляется в подзаголовке: "Личное". Читай: точка зрения Татьяны Толстой не всегда совпадает с точкой зрения Толстой-писательницы.
Игра писательницы Толстой называется "черное и белое". Продемонстрировав в романе "Кысь" владение всеми оттенками черного, Толстая теперь заявляет: "Мне нравится белое!" В новой книге все действительно очень ярко и "ясно как день". Хорошо — жизнь до революции, фильмы Сокурова и проза Искандера. Плохо — хамство продавцов, эмигрантское коверканье русского языка, Ленин, гламур и Микки-Маус. Толстая не боится сказать американцам, что Россия — это сумасшедший дом, а русским открыть глаза на американскую ограниченность. Единственное, чего боится Татьяна Толстая,— это дьявольский "Черный квадрат" Малевича, сравнительно недавней статьей о котором книга и открывается. От него надо как-то избавиться, хоть шляпками закидать.
В игру "черное и белое" включается и Михаил Ардов. Известный священнослужитель и талантливый рассказчик одну за другой выпускает в свет книги воспоминаний. В новом издании помещена уже известная "Легендарная Ордынка", но ударная часть книги — печатавшиеся только в журнальном варианте и вызвавшие в ряде случаев скандальный резонанс "Портреты". Анна Ахматова, Виктор Ардов и Нина Ольшевская, Эмма Герштейн, Алексей Баталов, Анатолий Найман — о каждом из персонажей "Портретов" рассказаны краткие истории с юмором, свойственным здоровой церковной среде. Автор не скрывается за псевдонимом, он — именно протоиерей Михаил Ардов. Таким образом, относительность деления людей на грешников и праведников подразумевается сама собой. Теперь можно открыто писать, кто хороший, а кто плохой. Ардов стремится быть похожим на своего учителя владыку Киприана, который говорил о себе: "Может случиться такое: я скажу о каком-то человеке, что он хороший, а он окажется плохим... Но уж ни в коем случае не может быть наоборот". Книгу завершает редкий для нынешнего книгоиздания именной указатель, подчеркивающий, что все лица, запечатленные Ардовым, в историю попали. Кто беленьким, а кто черненьким.
ЛИЗА Ъ-НОВИКОВА
Эдвард Радзинский. Игры писателей. М.: Вагриус, 2001Татьяна Толстая. День. М.: Подкова, 2001
Михаил Ардов. Легендарная Ордынка. Портреты. М.: Б.С.Г.-Пресс, 2001