Переговоры России о вступлении во Всемирную торговую организацию (ВТО) зашли в тупик. Вчера это был вынужден признать замминистра экономического развития и торговли Максим Медведков.
В переговорах о вступлении в ВТО, которые ведутся почти десять лет (заявку на присоединение к Генеральному соглашению о тарифах и торговле — предшественнику ВТО — подавал еще СССР) есть четко выраженный цикл. Сначала эйфория, сопровождаемая заявлениями о быстром и неминуемом вступлении "в течение следующего года"; потом нудные переговоры по позициям российского импортного тарифа, идущие с переменным успехом; потом включение политического ресурса. Сначала этот ресурс применялся для воодушевления российских реформаторов. В последние годы Запад прибегал к нему, уже не воодушевляя, а утешая Москву. Так было, когда Билл Клинтон (Bill Clinton) приглашал Россию в ВТО, обещая ей свое личное содействие, чтобы она не слишком горевала по поводу приближения НАТО к ее границам. Ту же карту предлагал разыграть Джордж Буш (George W. Bush) в качестве одного из утешительных призов для России в связи с развертыванием национальной противоракетной обороны в США. Несмотря на явную смену политических мотивировок, российское правительство продолжает официально считать присоединение к ВТО одной из своих приоритетных задач. Вот только ее решение теперь придется отложить.
Максим Медведков, главный российский переговорщик с ВТО, вчера грустно заявил, что "процесс присоединения к ВТО здорово замедлился". И долго сетовал на жесткий подход комиссии по приему в ВТО, выдвинувший России требования, не соизмеримые с предъявляемыми другим странам. Это живо напоминает позицию нерадивого абитуриента, который свой провал на вступительных экзаменах в вуз объясняет не плохой подготовкой, а тем, что "принимают только по блату".На самом деле конфуз, случившийся в Женеве, вышел наружу, когда члены комиссии по приему России в ВТО неожиданно для российской делегации изъявили настойчивое желание провести "предварительный контроль российских законопроектов", касающихся внешнеэкономического регулирования. Максим Медведков был возмущен вмешательством во внутренние законотворческие дела и отверг эти притязания, заявив, что российская работа по законодательству и так достаточно прозрачна, к тому же она ведется с привлечением иностранных экспертов. В общем, пришлось хлопать дверью.
Но в откладывании вступления России в ВТО виновата не одна лишь принимающая сторона, что бы ни говорил господин Медведков. Вчера среди препятствий на пути в ВТО он назвал "ряд чувствительных вопросов, например автомобилестроение". Речь идет о том, что Россия сохраняет режим ввоза иномарок, близкий к запретительному. По официальным данным, на полную растаможку автомобиля, включая НДС, в зависимости от класса и возраста машины уходит от 45 до 85% ее таможенной стоимости, что, по-видимому, не нравится партнерам России по переговорам. На пользу отечественному автомобилестроению этот режим все равно не идет. В кредитно-финансовой и страховой сферах уровень протекционизма еще выше, что вряд ли соответствует интересам российских потребителей соответствующих услуг. Вопросы интеллектуальной собственности, мягко говоря, не урегулированы — не предъявлять же в Женеве отчеты о публичных акциях по обмену пиратских аудионосителей на лицензионные...
Но Максим Медведков нашел в своем женевском поражении очевидные плюсы: "Позиции правительства, Минэкономразвития и Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) по вопросу присоединения России к ВТО в основном совпадают". Что, собственно, и неудивительно, ведь именно российские предприниматели боятся конкуренции западных производителей. Государство имеет альтернативу: защищать российских производителей на внешних рынках, опираясь на членство в ВТО, или создавать им тепличные условия на внутреннем рынке в ущерб интересам потребителей. И выбирает второй, далеко не либеральный вариант. Во всяком случае, переговоры о присоединении к ВТО отложены до начала следующего года.
АНДРЕЙ Ъ-БАГРОВ