Дела о банкротстве — это "специфическая категория" дел, и для них нужен специализированный суд, который бы позволил исключить злоупотребления как со стороны арбитражных управляющих, так и со стороны судей. Об этом в интервью МАКСИМУ Ъ-ЧЕРНИГОВСКОМУ заявил федеральный судья, член квалификационной коллегии судей ОЛЕГ СВИРИДЕНКО.
— Олег Михайлович, как вы оцениваете действующее законодательство о банкротстве?
— Безусловно, что-то надо менять. Многие положения законодательства о банкротстве не стыкуются с процессуальным законом. Кроме того, полномочий суда зачастую недостаточно, чтобы пресечь деятельность недобросовестных арбитражных управляющих и стоящих за ними заинтересованных лиц. Простой пример. Согласно статье 71 закона "О несостоятельности (банкротстве)", суд, признав работу конкурсного управляющего неудовлетворительной, не может назначить нового конкурсного управляющего без решения общего собрания кредиторов. По закону получается, что суд обязывает созвать и провести это собрание того конкурсного управляющего, который не справился со своими обязанностями. Естественно, этот управляющий заинтересован в том, чтобы на собрании присутствовали только нужные ему лица. Он может не только не выполнить обязанность созыва собрания, но и уничтожить документы предприятия, чтобы затруднить дальнейшее конкурсное производство. Все попытки расширить толкование закона и назначать нового управляющего по инициативе суда пресекаются вышестоящими инстанциями, с учетом пункта 5 статьи 71 Закона о банкротстве.
— Насколько я знаю, председатель московского арбитража Алла Большова не раз выдвигала идею создания специализированного суда по рассмотрению дел о банкротстве.
— Да, мне известны эти предложения, и я считаю, что они должны быть реализованы на законодательном уровне. Думаю, за специализированными судами большое будущее. Возьмем те же дела о банкротстве. Это совершенно специфическая категория дел, и для них нужен специальный процессуальный закон, который бы позволил полностью исключить возможные злоупотребления как со стороны арбитражных управляющих, так и со стороны некоторых судей. Но, похоже, Алла Константиновна кого-то опередила с этой идеей, и теперь в рабочей группе по судебной реформе это предложение пока не находит поддержки.
— Арбитражный суд часто упрекают в предвзятом подходе по некоторым делам о банкротстве.
— Что ж, чего скрывать, иногда это так, но чаще бывает по-другому. Я могу говорить только за Московский городской арбитражный суд. Так вот, у нас работают только два судебных состава по рассмотрению дел о банкротстве. По штату это 18 человек, но работают 16, а иногда и меньше, с учетом отпусков и болезней. Вот, например, в начале мая в одном из составов работали пятеро судей. И это при том, что в год нам приходится рассматривать по 300-400 дел, в каждом из которых по несколько десятков судебных заседаний. Для того чтобы судьи хотя бы не падали в обморок из-за переутомления, не писали определения по выходным, не сидели до десяти вечера, нам нужно сформировать еще хотя бы один состав по банкротствам; с учетом вакансий в действующих составах, требуется еще 11 человек. А ведь теперь, после постановления Конституционного суда, необходимо, чтобы и апелляция рассматривала жалобы на определения суда первой инстанции. Конечно, при такой нагрузке иногда качество определений оставляет желать лучшего. В настоящее время руководство арбитражного суда города Москвы прорабатывает соответствующие меры, которые позволят исключить любой субъективный фактор, влияющий на принятие судебных актов.
— Но пока что репутация "банкротных" судей оставляет желать лучшего. Если говорить об общей тенденции, я беседовал со многими юристами, и многие из них считают судей, занимающихся банкротствами, самыми коррумпированными.
— Ну, у них есть право высказывать свое мнение, но нельзя всех судей записывать во взяточники. Я достаточно долго работаю в квалификационной коллегии судей, и вижу, что судейский корпус выработал достаточно эффективные механизмы для самоочистки своих рядов от непорядочных судей. Чаще всего, если есть соответствующие материалы, позволяющие усомниться в честности судьи, квалификационная коллегия проводит предметную проверку и принимает соответствующие меры вплоть до прекращения полномочий.
С другой стороны, посмотрите, в девяти случаях из десяти мы даем согласие на представление прокуратуры о возбуждении уголовного дела против судьи. И, как правило, восемь из десяти дел заканчиваются ничем, не доходя до суда, разваливаясь еще на стадии следствия. Думаю, это говорит не столько о некомпетентности следственных органов, сколько о некотором преувеличении масштабов коррупции в судейской среде. Конечно, один-три процента тех, кто злоупотребляет статусом судьи, пока имеется, однако, по моему мнению, стоит раз или два по всей строгости наказать виновных, и даже те, кто недостаточно тверд, остерегутся идти на сделку с совестью.