К началу нового сочинского "Кинотавра" до телеэкрана добрались премьеры прошлого. На НТВ — "24 часа" Александра Атанесяна (2000) (3 июня, 19.35, ****). Пожалуй, никто из критиков не ждал ничего хорошего ни от этого фильма, ни от режиссера-дебютанта Александра Атанесяна. Известный продюсер, бывший директор Московского кинофестиваля, лукаво стилизующий свою внешность чуть ли не под Чингисхана, он, несомненно, знаком с закулисной стороной русского бизнеса. Но одного знания мало. Атанесян смог проявить и чувство стиля: "24 часа" можно назвать отражением философской "Москвы" Александра Зельдовича в зеркале криминального жанра. В Москве якобы существует профсоюз киллеров, для простоты уже присвоивший всем потенциальным жертвам порядковые номера. При получении заказа исполнителю сообщается порядковый номер: скромно и эффективно. Понять, кто из героев фильма кого кинул, подставил или заказал — Галим ли Нефтяника, Костя ли Зондера (очевидно, этот милый псевдоним — сокращение от "зондеркоманды"?),— невозможно, да и не нужно. Важен образ Москвы 1990-х, накокаиненной, расстрелянной из засады: "небо в алмазах и хрен с брильянтом", как говорит один из героев. Давно не видали в российском кино столь элегантной бойни, напоминающей лучшие гонконгские образцы. Фильм интересен еще и тем, что дал — едва ли ни впервые — актерам старшего поколения, Михаилу Козакову, Георгию Тараторкину, Татьяне Самойловой, органично вписаться в, наверное, чуждые им стиль и страсти. Подобно тому как "24 часа" выделяются на фоне отечественной макулатуры, на фоне макулатуры голливудской выделяется "Бешеный Пес и Глори" (Mad Dog and Glory, 1992) Джона Макнаутона (John McNaughton) (1 июня, ОРТ, 21.35, ****). От Макнаутона всегда приходится ждать подвоха. Он прославился в одночасье в 1986 году фильмом "Генри, портрет серийного убийцы" (Henry, Portrait of a Serial Killer), квазидокументальным, отстраненным, невыносимым в своем натурализме портретом обыкновенного американского убийцы, пролетария, убивающего просто так, от скуки. Зло в фильме не было и не могло быть наказано по определению, поскольку Генри был плотью от плоти Америки, ее почти мистической эманацией. Даже когда Макнаутон снимает, казалось бы, рядовые триллеры, в них всегда есть двусмысленность, червоточина, они всегда — критический и клинический анализ оборотной стороны "американской мечты". "Бешеный Пес и Глори", пожалуй, один из самых простых и добрых, что не вредит его психологической тонкости, фильмов режиссера. Роберт Де Ниро (Robert De Niro), чикагский полицейский, прозван коллегами Бешеным Псом в насмешку. Он — трус и паникер, в нем нет ничего от героических костоломов Голливуда. Он слишком человечен. Случайно он спасает жизнь незнакомца, оказавшегося под дулом налетчика в ночном магазинчике. Спасенный, оказавшийся "крестным отцом" мафии, в благодарность одалживает Бешеному Псу на неделю одну из своих наложниц, Глори. Но когда приходит время возвращать долг, полицейский уже не хочет расставаться с той, кого полюбил. Макнаутон остроумно и печально обыгрывает этот невозможный, трагикомический любовный треугольник. Роберта Де Ниро на теленеделе можно увидеть и еще в одном знаменитом образце криминального жанра, "Сердце ангела" (Angel Heart, 1987) Алана Паркера (Alan Parker) (3 июня, РТР, 23.20, ****). Впрочем, главную роль в фильме, спившегося полицейского из Нового Орлеана, которому поручают найти куда-то сгинувшего после возвращения с войны певца, играет Мики Рурк (Mickey Rourke). Де Ниро же — "всего лишь" заказчик, чьи длинные ногти и зеленые глаза явственно намекают на его нечеловеческую природу. Сыщик слишком поздно понимает, что выполняет заказ Дьявола и преследует не изуверскую секту вудуистов-убийц, а самого себя.
Можно в очередной раз пересмотреть "Вспомнить все" (Total Recall, 1990) голливудского голландца Пола Верхувена (Paul Verhoeven), один из лучших образцов кинематографического киберпанка (2 июня, РТР, 21.30, ****). Старый же Свет представлен на неделе достойно и традиционно. "Керрингтон" (Carrington, 1995) Кристофера Хэмптона (Christofer Hampton) (1 июня, ТВЦ, 1.30, ***) — биографическая ретродрама, переполненная, как и положено ретро, глубокой печалью по навсегда ушедшим времени, молодости и любви. В Англии начала века Дора Керрингтон, эмансипированная женщина-живописец, существует в почти сугубо мужском богемном кругу, среди вольнодумцев и модернистов, искренне верящих в свою радикальную новизну и высшее предназначение. Но единственный человек, который увлекает ее, не может составить ей пару. Писатель Литтон Стречи (Lytton Strachey), умница, эстет и пацифист,— убежденный гомосексуалист, способный быть лишь верным, хотя и капризным другом. Дора посвящает жизнь этой невозможной страсти и добровольно уходит из жизни сразу же после кончины любимого. Фильм, возможно, затянут и вяловат, Стречи вполне антипатичен в исполнении Джонатана Прайса (Jonathan Price), но "Керрингтон" — не худший образец костюмного кино. Человеческие чувства для режиссера по меньшей мере так же важны, как дотошное восстановление вещной среды. Американские феминистки предпочитают стрелять в омерзительный мужской мир, а не в себя: на НТВ (2 июня, 22.50, ****) — сага Ридли Скотта (Ridlay Scott) "Тельма и Луиза" (Thelma and Louise, 1990). Из отечественного же кино можно порекомендовать только нечасто попадающийся на глаза фильм Александра Довженко "Аэроград" (1935) (4 июня, НТВ, 12.25, ***), кинопоэму о "борьбе сибиряков против кулаков и диверсантов, пытающихся сорвать строительство форпоста обороны у восточных границ страны", в которой причудливо сочетаются поэтическое воображение режиссера и яд эпохи террора и ожидания мировой войны.
После столь нестандартных образцов жанра "Турбулентность" (Turbulences, 1996) Роберта Батлера (Robert Butler) (3 июня, ОРТ, 20.30, *) лучше смотреть как пародию, хотя фильм относится к себе патологически серьезно. Тот или иной мотив становится модным в Голливуде года на полтора-два, а потом в одночасье отправляется на свалку. В середине 1990-х таким мотивом была смертельная схватка на борту захваченного террористами или уголовниками самолета. Вот и у Батлера накануне Рождества вырвавшиеся из-под стражи убийцы берут в заложники пассажиров трансатлантического рейса. Все разыграно столь надрывно-патетически, что фильм хочется резюмировать в форме обращения стюардессы к пассажирам: "Дамы и господа! У нас маленькие проблемы. Самолет вошел в зону турбулентности, половина пилотов мертва, по салону бродит серийный убийца, но самое страшное, что у нас заканчиваются кофе и бумажные салфетки!"